Но в 1999 году средняя зарплата в стране упала до 62 долл. и расходы на медицину сократились до $28 на душу населения. Тем не менее, численность россиян, живущих за чертой бедности — в нищете, по данным Росстата, сократилась за год с 55 до 38,5 млн. человек. Но не потому, что народ стал богатеть от снижения доходов, а потому что снизились стандарты бедности. Поэтому, вопреки формальному снижению бедности, натуральная смертность в стране выросла на 7,25 % по сравнению с предыдущим годом.
Но с приходом Путина средние зарплаты в стране сразу же «подскочили» до $79, или до 43 % в ценах 1991 года. Однако бедность, наоборот, выросла до 42,3 млн. человек. Потому что прожиточный уровень повысился до 1210 руб., или до 54 % от прожиточного уровня в ценах 1991 года. Хотя МРОТ все еще составлял 3 % от средней зарплаты. И только за три месяца до парламентских выборов-2007 МРОТ увеличился до 2300 рублей и составил 17 % от среднегодовой заплаты против 32 % в 1991 году. Поэтому средняя зарплата в 1991 году отличается от средней зарплаты в 2008 году, как средняя температура у живых и покойников. Но некорректные сопоставления позволяют постсоветскому правительству манипулировать понятием «бедность».
Поэтому в эпоху Путина бедность в стране формально сокращалась, а смертность натурально росла до 2006 года. Хотя номинальные расходы на здравоохранение ежегодно увеличивались. В 2000 г. они «выросли» до $37 на душу населения. Через год — до $60. Затем до $74. И в 2003 году расходы на здравоохранение уже достигли $88 на душу, что в номинальном выражении соответствовало аналогичным расходам в 1997 г. Хотя за прошедшие 6 лет цены в стране не стояли на месте. Поэтому все номинальные госрасходы сильно обесценились. Даже с учетом 1000-кратной деноминации 1998 года рублевые цены на потребительские товары с 1997 г. по 2007 г. включительно выросли в 7 раз!
Поэтому есть все основания утверждать, что расходы на здравоохранение в 2005 году, составившие около $162 на душу населения, по своей покупательской способности не превышали аналогичные расходы в 1997 году. Хотя к концу 2005 года наши ЗВР уже составляли $182,24 млрд. Но средняя зарплата составила только 55,3 % к зарплате 1991 года. Поэтому не случайно смертность в 2005 году на 26 % превысила смертность в 1991 году. Ведь смерть не обманешь виртуальными ЗВР и номинальным ростом доходов населения. Оттого-то чиновничьи проекты, названные для форсу национальными, позволили с помощью дополнительных денег немного снизить уровень смертности в 2006-07 гг. до 1521 и 1464 умерших соответственно на 100 тыс. чел. Хотя в 1990-91 гг., когда мы еще находились, по терминологии реформаторов, в тюрьме народов, то бишь в составе СССР, смертность в нашей стране на 100 тыс. человек составляла 1121 и 1140 соответственно. То есть при «тоталитарном» режиме Горбачева покойников было на четверть меньше, чем в годы реализации нацпроектов.
И даже в первые два года безденежного правления Ельцина смертность на 100 тыс. человек была на 11,2 % ниже, чем в первые два года реализации нацпроектов. Сказывался советский запас прочности здоровья населения. Хотя невидимая рука рынка тогда уже вовсю расшатывала здоровье нашей нации. И снижение смертности в тучные годы тоже косвенно связано с тем, что в предыдущие годы в нашей стране были задействованы «рыночные механизмы» естественного отбора. Это привело к ускорению эволюционных процессов в обществе, позволивших в сжатые сроки сформировать новую популяцию «гомо сапиенсов», наиболее приспособленных к выживанию в наших рыночных условиях. Но рукотворный кризис в российской экономике может существенно изменить атрибуты и численность нашей «популяции».
Хотя с ростом мировых цен на сырье у правительства РФ появлялись колоссальные возможности для сбережения собственного народа. Однако с улучшением мировой конъюнктуры сверхсмертность в России росла параллельно с ростом профицита бюджета, численности миллиардеров и золотовалютных резервов, инвестируемых в другие страны. Это означает, что социальная политика в «тучные нулевые» была более циничной и губительной, чем в «лихие 90-е». Как сказал поэт, бывали хуже времена, но не было подлей. Поэтому за постельцинскую восьмилетку рост ВВП наших кладбищ увеличился на 7,5 %. И все потому, что экс-президент Ельцин не предстал перед судом в качестве обвиняемого. Преемственность власти позволила ему не только избежать уголовного наказания, но и спокойно дожить на лаврах за счет народа, пострадавшего от его правления. Теперь лучшая библиотека России носит имя человека, которого депутаты большинством голосов обвиняли в геноциде самого читающего народа. Только в очень уж «суверенной демократии» могут возникать такие коллизии. Хотя суд над Ельциным дал бы небывалый толчок к нашему процветанию. Так как судебный прецедент заставил бы последующих российских правителей с дотошной скрупулезностью сличать свои действия с приговором Ельцина. Но этого не произошло. Потому спасение вымирающих в России стало делом рук самих вымирающих.
Государственная экономия на нуждах страны оказалась приоритетным направлением в новом тысячелетии. В то же время экстренно были приняты законы, способствующие небывалому обогащению мизерного меньшинства. Одновременно с этим началось масштабное сокращение и отмена целого ряда социальных расходов, жизненно необходимых для большинства населения. То есть вся социальная политика Путина стала прямой противоположностью социальной политики, проводимой в демократических странах и в бывшем СССР. Хотя стабильность и процветание в современном мире держатся на социальной и налоговой системе, аналогичной советской, базирующейся на принципах справедливости. Это помогает руководителям благополучных стран «по-советски» заботиться о своем народе. И позволяет этим странам успешно развиваться — без социальных революций и потрясений. Поэтому бюджеты развитых стран — сплошь социальные. Например, федеральным бюджетом США в 2003 году на социальное развитие было выделено $1,42 трлн. В России аналогичные расходы консолидированного бюджета-2003 составили 319,4 млрд. рублей = $10,4 млрд. Это в 1365 раз меньше, чем в США.
При таком подходе к «сбережению народа» просто удивительно, что численность нашего населения еще не опустилась ниже 100 млн. Выходит, природа действительно наделила нашу нацию уникальной живучестью. Что позволяет «пираньям российского капитализма» и «жирным котам» сколачивать на этом сказочные состояния. Но чтобы народ не задумывался, по чьей вине пустеет матушка-Русь, для этого и нужны козлы отпущения типа Чубайса или Зурабова.
Между выступлением Медведева в субботних «Вестях» и показом бунта мурманских медиков, в чьих операционных лампы держатся на бинтах, состоялось заседание президиума правительства РФ. На нем премьер попросил министра здравоохранения и социального развития Татьяну Голикову рассказать о демографической ситуации.
«Мы знаем, — застенчиво начала она, — что во все предыдущие периоды меры, которые мы принимали, и социальная ситуация, которая складывалась, позволяли нам неуклонно, год от года, увеличивать количество рождений и снижать смертность».
Это что же за меры, увеличивающие количество рождений? И почему они «знают», а статистика и мы не знаем, что год от года у нас снижалась смертность? Вышеприведенные цифры беспристрастно свидетельствуют о том, что за последнее десятилетие только в 2006 и 2007 гг. у нас немного снизилась смертность. А с 2008 года, в пересчете на 100 тыс. человек, смертность вновь начала расти. В то же время просматривается четкая тенденция к снижению долей расходов от ВВП на социальные нужды.