В создавшейся ситуации выход можно было найти, только мобилизовав все материальные, но, прежде всего, национально-патриотические ресурсы, традиции своей страны, Советского Союза. Собирались, как во времена Минина и Пожарского, пожертвования со стороны людей, имевших хоть какие-то сбережения, дети собирали металлолом, прежде всего цветной. Многие мастерские переоборудовались в цеха по производству вооружения, боеприпасов, другой продукции, необходимой для сражающейся армии. "Всё для фронта, всё для Победы!" - таков был девиз советских людей.
В Москве многие заводы работали на обеспечение частей ПВО и ВВС МВО запасными частями к самолётам, ремонтировали моторы, изувеченные в боях фюзеляжи и многое другое. Выпускали элементы техники и вооружения, необходимые зенитчикам, изготовляли противотанковые мины и гранаты. Это был неоценимый вклад москвичей в защиту родного города как от ударов с воздуха, так и от рвавшихся в столицу танковых колонн врага.
И это не всё. 22 ноября 1941 г. в газете "Правда" сообщалось, что москвичи внесли в фонд обороны 94 млн. рублей и дальнейший сбор средств продолжается. На эти деньги было изготовлено немало вооружения, необходимого фронту. А в декабре 1941 г. хабаровские комсомольцы передали ВВС Западного фронта эскадрилью бомбардировщиков с наказом: "Боевые товарищи! Машины, вручённые вам сегодня, построены на трудовые рубли дальневосточной молодежи для ускорения нашей победы. Помните это. Берегите их как зеницу ока и бесстрашно разите врага". В письме комсомольцам Хабаровска лётчики-фронтовики сообщили: "Не слов ответа вы ждёте от нас, а сурового правого дела - беспощадной расплаты с врагом... Гнев народа - наш гнев. Он яростен и могуч... Помня наказ ваш, будем бесстрашно разить врага, будем бить без промаха в его чёрное сердце". ("Комсомольская правда", 1942 г., 7 февраля).
Также эскадрилья истребителей и несколько одиночных самолётов, построенных на пожертвования советских людей в разных районах страны, были переданы лучшим лётчикам 6-го истребительного авиационного корпуса ПВО. Всего в течение первого периода Великой Отечественной войны, с июня1941 г. по ноябрь 1942 г. для фронта строились и уже были переданы в войска около 150 танковых колонн и эскадрилий боевых самолётов, а также много другого вооружения и боевой техники (Синицын A.M. «Всенародная помощь фронту», Воениздат, М., 1985, с. 149-150,156).
Эти гигантские усилия страны дали свои результаты: в ходе наступления на фашистов началось форсирование, а в ноябре уже подходило к концу формирование и сосредоточение в районах восточнее Москвы крупных резервов Красной Армии. Севернее Москвы сосредоточились 1-я ударная и 20-я армии, в районах Рязань, Зарайск - 10-я армия, в районе Ряжск - 61 армия. В качестве резерва Ставки в Московской зоне обороны были сосредоточены 21-я и 60-я армии.
В один из ноябрьских дней И. В. Сталин вызвал к себе командира 6-го ИАК полковника И.Д. Климова и поставил ему задачу прикрыть авиацией корпуса железнодорожные пути, ведущие с востока к столице. На И.Д. Климова Верховный Главнокомандующий возложил персональную ответственность за то, чтобы ни один вражеский самолёт-разведчик не мог пролететь не только в район магистралей, но и вообще в обширную воздушную зону восточнее Москвы. Авиаторы корпуса ПВО достойно выполнили эту задачу. Гитлеровское командование не только не знало о сосредоточении этих резервов, но было уверено, что взять их Советской стране негде.
Это следует хотя бы из приказа командующего группой армией "Центр" генерал-фельдмаршала фон Бока от 2 декабря 1941 года: "В последнее время установлено, что противник пытается облегчить своё положение, перебрасывая целые дивизии или части дивизий с наименее угрожаемых на наиболее угрожаемые участки фронта. Прибытие нового пополнения было замечено только на одном участке и в небольшом количестве. Из этого следует, что оборона противника находится на грани кризиса. Необходимо напрячь все силы, чтобы использовать эту слабость противника" (ЦАМО, ф. 6598, д.78, С.96).
Командующий группой армией "Центр" издал этот приказ тогда, когда основные ударные группировки его войск - северная и северо-западная, а также и южная – начали отвод своих войск, а попросту - отступление без приказа ставки Гитлера или командующего фон Бока.
Последовательность событий того времени Г.К. Жуков излагает в своих мемуарах:
"29 ноября я позвонил Верховному Главнокомандующему и, доложив обстановку, просил его дать приказ о подчинении Западному фронту 1-й ударной и 10-й армий, чтобы нанести противнику более сильные удары и отбросить его подальше от Москвы.
И.В. Сталин слушал внимательно, а затем спросил:
- А вы уверены, что противник подошёл к кризисному состоянию и не имеет возможности ввести в дело какую-либо новую крупную группировку?
- Противник истощён. Но и войска фронта без ввода 1-й ударной и 10-й армий не смогут ликвидировать опасные вклинения. Если мы их сейчас же не ликвидируем, противник может в будущем подкрепить свои войска в районе Москвы крупными резервами за счёт северной и южной группировок своих войск, и тогда положение может серьёзно осложниться...
Поздно вечером 29 ноября нам сообщили решение Ставки о том, что Западному фронту передаются 1-я и 10-я армии и все соединения 20-й армии. Одновременно Ставка приказала прислать план использования этих армий" (Г.К. Жуков. «Воспоминания и размышления». М, 1970, с. 364). Утром 30 ноября этот план был представлен.
В этом случае Георгий Константинович был, как всегда, верен своим убеждениям, основанным на военном опыте: как только появляется возможность контратаковать врага, наносить по нему контрудары, неожиданные, максимально мощные и глубокие, наличными силами. Поэтому, видимо, контрнаступление под Москвой началось именно с серии контрударов по противнику.
Сам Г.К. Жуков, в беседе с бывшим редактором "Военно-исторического журнала" доктором исторических наук генерал-лейтенантом Н. Павленко 13 августа 1966 г. так осветил эти события: "Это действительно весьма неясный и запутанный вопрос. Когда мы в конце ноября и в начале декабря организовали сопротивление противнику, затем применили более активную форму - контрудары наносили, в наших замыслах чётко обоснованного мнения о том, что намечается такое контрнаступление, каким оно потом оказалось, не было. Это было осознано в полной мере тогда, когда события развернулись более благоприятно: с одной стороны, Гудериан начал пятиться, с другой, и Гепнер начал отходить. И когда контрудары 1-й ударной армии и группы Лизюкова начали отбрасывать противника, в порядке логического продолжения всё это нарастало и в конце концов к восьмому декабря вылилось в более широкое контрнаступление... Но у нас нет такого приказа, где заранее, допустим, 30 ноября, 1-2 декабря отдали бы приказ на контрнаступление". (В. Карпов. «Маршал Жуков. Его соратники и противники в годы войны и мира». Роман-газета, № 12, 1991, с. 84).
А в своих мемуарах Г.К. Жуков написал: "Поздно вечером 4 декабря мне позвонил Верховный Главнокомандующий и спросил:
- Чем ещё помочь фронту, кроме того, что уже дано?
Я ответил, что необходимо получить поддержку авиации резерва Главнокомандования и ПВО страны и, кроме того, хотя бы две сотни танков с экипажами...
- Танков нет, дать не можем, - сказал И.В. Сталин, - авиация будет... Имейте в виду, что 5 декабря переходит в наступление Калининский фронт. А 6 декабря перейдет в наступление оперативная группа правого крыла Юго-Западного фронта в районе Ельца...