При этом осмысленная и логичная работа элементов техноткани сразу становится бессмысленной и алогичной, а технократы производят впечатление фрустрированых людей (т.е. людей не вполне психически здоровых, под влиянием суперстресса потерявших адекватность). Они продолжают свою деятельность, которая уже не ведет к сборке конечного продукта и не производит стоимости. Продолжают они её не только потому, что больше ничего делать не умеют, но ещё и потому, что не обладают целостным знанием и целостым видением всего процесса сборки и комплектации. Они и раньше этим знанием и видением не обладали, но делали то, чему их научили предшественники по ячейке, и все было хорошо: операцию оплачивали, зарплата шла, жизнь двигалась заведенным порядком.
Теперь внутри ячейки продолжается прежняя деятельность: из ячейки не видно, что где-то затор продукции. В ячейке нервничают, думают, что сами виноваты, что делают что-то не так, пытаются увеличить производительность труда и качество своей операции, отточить все мыслимые и немыслимые манипуляции.
Некроз техноткани - это последовательная, по «принципу домино» утрата смысла в деятельности огромного числа автономных ячеек, это расползание нерентабельности вокруг одного-единственного заблокированного элемента техноткани. Некроз тоже имеет необратимый характер - далеко не факт, что если блокировка элемента, с которого все началось, будет снята, разрушенные ячейки самовосстановятся. Если затянуть - они уже сами по себе выступят в роли заблокированного элемента, вокруг которого распространяются вторичные волны некроза техноткани.
Вазген Авагян, директор ИЛ «Энерго-прогресс», Уфа
ПОКАЗАНИЯ ТУХАЧЕВСКОГО
1 июня 1937 года
В зиму 1933 на 1934 год Пятаков передал мне, что Троцкий ставит задачу обеспечить поражение СССР в войне, хотя бы для этого пришлось отдать немцам Украину, а японцам Приморье. На подготовку поражения должны быть сосредоточены все силы как внутри СССР, так и вне; в частности, Пятаков сказал, что Троцкий ведет решительную линию на насаждение своих людей в Коминтерне. Пятаков сказал при этом, что, конечно, эти условия означают реставрацию капитализма в стране.
По мере получения директив Троцкого о развертывании вредительской, шпионской, диверсионной и террористической деятельности центр заговора, в который, кроме меня, входили в порядке вступления в заговор Фельдман, Эйдеман, Каменев, Примаков, Уборевич, Якир и с которым были тесно связаны Гамарник и Корк, давал различным участникам заговора установки для их деятельности, вытекавшие из вышеуказанных директив. Члены центра редко собирались в полном составе, исходя из соображений конспирации. Чаще всего собирались отдельные члены, которым по каким-либо служебным делам приходилось встречаться.
Таким образом, развивая свою платформу от поддержки правых в их борьбе против генеральной линии партии, присоединяя к этому в дальнейшем троцкистские лозунги, в конечном счете антисоветский военно-троцкистский заговор встал на путь контрреволюционного свержения Советской власти, террора, шпионажа, диверсии, вредительства, пораженческой деятельности, реставрации капитализма в СССР.
В 1934 году Ефимову была поставлена задача организовать вредительство по линии артиллерийского управления, в частности, в области некомплектного приема элементов выстрела от промышленности, приема продукции без соблюдения чертежей литера и т.д., а также было предложено передать немцам данные о численности наших запасов артиллерийских выстрелов. Помимо того, в зиму 1935-1936 годов я поставил Ефимову и Ольшевскому задачу подготовить на время войны диверсионные взрывы наиболее крупных артскладов.
Туровский в 1936 году сообщил мне, что Саблиным переданы планы Летичевского укрепленного района польской разведке.
Алафузо передал польской и германской разведке, какими путями, не знаю, данные об авиации и мехсоединениях, а также об организации ПВО в БВО (Белорусский военный округ)и КВО (Киевский военный округ)
Перед центром военного заговора встал вопрос о том, как организовать связь с иностранными и особо с германским генштабом во время войны. Такие связи были намечены.
Центр антисоветского военно-троцкистского заговора проводил и диверсионную работу исключительно по линии существующих органов управления в РККА, не допуская никакого образования комиссий, групп и т.п. Вся работа должна была проводиться исключительно в системе текущей утвержденной работы, вкладываться в ее сметы, средства и сроки. Там, где вредительство велось удачно, к концу года обычно оставались крупные неиспользованные кредиты.
В 1935 году, поднимаясь по лестнице на заседание пленума ЦК, на котором рассматривался вопрос Енукидзе, я встретил последнего, и он сказал, что в связи с его делом, конечно, весьма осложняется подготовка «дворцового переворота», но что в связи с тем, что в этом деле участвует верхушка НКВД, он, Енукидзе, надеется, что дело не замрет. Между прочим, Енукидзе сказал, что он рекомендует мне связаться с Караханом, доверенным человеком, т.к. Карахан хорошо информирован в вопросах международной политики.
После всех указаний Енукидзе я стал следить за разговорами Ягоды, но ни одного прямого разговора с ним не имел. Две реплики Ягоды, как мне показалось, намекали на то, что он знает о моей роли в военном заговоре. На банкете по случаю 60-летия Калинина Ягода спросил меня: «Ну, как дела, главный из борцов?», а в 1936 году во время парада на Красной площади сказал: «В случае надобности военные должны уметь подбросить силы к Москве», в чем я понял намек на поддержку «дворцового переворота».
Завербовав Белицкого, я поручил ему помогать Эйдеману в осуществлении его вредительских задач.
Вольпе я завербовал в 1935 году, после того как его долгое время обрабатывал Белицкий, Геккера и Чайковского я завербовал в 1935.
(Далее М.Н. Тухачевский описывает, как позже были завербованы Ольшанский, Сергеев и другие военные.)
Уборевич и Якир раскритиковали состав центра заговора. Они находили этот состав слишком «беспартийным». Якир считал необходимым усиление не только центра, но даже и рядового состава людьми с большим партийным и политическим весом.
Ставил Якир и вопрос о том, не правильнее ли центру антисоветского военно-троцкистского заговора слиться с центром правых или троцкистов.
Я указал Якиру, что было бы очень важно для центра военного заговора, чтобы Якир перевелся в Москву, тем более что ему делалось предложение занять должность начальника ВВС и заместителя наркома. Однако Якир при поддержке Уборевича с этим не согласился и категорически как перед Ворошиловым, так и перед Сталиным поставил вопрос о своем несогласии, и предложение было взято обратно. Якир считал более важным сохранить за собой КВО. Благодаря этому руководство заговора упустило возможность серьезно проникнуть в аппарат УВВС.
Я указал Якиру, что для придания большего аналитического веса военному заговору следовало бы втянуть в заговор побольше политических работников и что эту задачу лучше всех сумеет выполнить он, Якир. Якир согласился и взял на себя выполнение этой задачи.
Якир обратил внимание на то, что в заговор втянуты работники морского флота. Я сообщил Якиру и Уборевичу, что наш флот пока что слаб и что в ближайшее время ни в мирный период, ни во время войны не сможет сыграть сколько-нибудь решающей роли.
В 1935 году, когда я был однажды в кабинете Гамарника, последний сказал мне, что он от Якира и Уборевича знает о военном заговоре и будет ему содействовать, особенно по линии вредительства на Дальнем Востоке. Гамарник указал, что он не будет принимать официального участия в центре заговора, но будет держать с ним связь через меня, Якира и Уборевича.