Медведев объявил о начале «общественной дискуссии». И она, действительно, идет. И вот теперь вдруг стало очень заметно, что у нас в России какие-то особые миллиардеры. Молчащие олигархи.
Все высказываются: экономисты, политики, представители лоу-миддл-класс. У экспертных центров - доклады, у молодежи - клубы и сборы предложений президенту. И только от наших «соросов» и «баффетов» - ни звука.
В начале нулевых это казалось нормальным. Никто и не ожидал, что у, скажем, И. Сечина, В. Якунина, А. Миллера могут быть какие-то «взгляды». В те времена это были просто путинские порученцы, «младшие офицеры». Путинская команда подавала себя скромными технократами, «менеджерами по найму». Какие же тут публичные взгляды?
Прошло почти десять лет. Назначенцы стали миллиардерами. Они превратились в мощные теневые политические фигуры, стали лидерами больших клиентел. Очевидно, что их взгляды уже не являются просто приватным делом каждого из них. Между тем, об этих взглядах общество ничего - или почти ничего - не знает. Я имею в виду не казенные интервью об «отраслевом развитии», составленные пресс-службами, а именно размышления, т.е. открытые жесты участия в общественном диалоге.
Для сравнения: мы иногда слышим существенные высказывания Авена и Чубайса. Часто высказывается банкир и социал-демократ Лебедев. Но это настолько теперь уже редкие одиночные высказывания, что они только оттеняют молчание «крупного национального бизнеса». Особенно двусмысленно это выглядит на фоне призыва к новому среднему классу, т.е. «неолигархическому бизнесу», активнее высказываться на темы нашего общего будущего.
Это молчание «олигархов» слишком бросается в глаза. И его смысл легко читается. Эти люди не считают себя частью общественности. На хорошо освещенной сцене идет полемика о политическом курсе 2010-х гг., о том, что случилось с нашим обществом в «нулевых», о том, есть ли у нас будущее и каков его вектор. Между тем, богатейшие и влиятельнейшие люди, вроде бы принадлежащие тому же самому «общественному целому», что и любой из нас, молчаливо зевают в зале.
Все это много говорит о политической культуре, которая сложилась у нас в нулевых. И путинские назначенцы-миллиардеры, и «форбсовцы», сохранившие свои капиталы с ельцинских времен, сами себя выводят за скобки общественного пространства. А ведь они лучше многих представляют себе, как, например, должна функционировать национальная экономика в глобальном мире, какая складывается новая глобальная архитектура и каково место России в ней: что такое инновации и т.д. Но этих людей мы не видим на первых полосах газет, в телестудиях. Возможно, например, «сечинцы» считают, что «негоже барину говорить о том же, о чем судачат в людской». Но именно это «негоже» и создает в обществе опасную ось социального напряжения. Молчащий крупный национальный бизнес быстро превращается в сознании миллионов из «национального бизнеса» - как части общественного целого - именно в «олигархию». А «олигархия» - это звучит неприятно. Не совсем легитимно. И даже как-то аморально. И даже - антипатриотично.
Так что Сечину и Чемезову, Миллеру и Якунину, видимо, сегодня надо начинать говорить. Нельзя дальше сторониться публичного выражения взглядов. Ушлые люди могут тут спросить: да где та телестудия, в которую, не стыдясь, можно было бы пригласить людей такого калибра? У нас и такого «ток-шоу» даже нет. Неприлично как-то. Разве удобно будет серьезному человеку говорить с клоунами. Не у Сергея Минаева или Малахова+ будет же выступать о взглядах Игорь Иванович, например?!
Да, есть и такая проблема. Но это - уже другая тема. Было бы желание говорить дельные идеи - говори хоть на британском ТВ. В России и оттуда услышат. Александр Морозов, SLON.ru
В III квартале 2009 года 937,840 тыс. владельцев «ипотечных» домов в США получили уведомления от кредиторов о возможном или грядущем изъятии жилья в счет долгов, сообщает Lenta.ru.
Как говорится в обзоре компании RealtyTrac, предупреждение получил каждый 136 домовладелец, что является максимальным квартальным показателем начиная с 2005 года.
Показатели июля-августа на 5% превышают данные II квартала и на 23% - цифры III квартала прошлого года.
В сентябре, по оценкам аналитиков, об отчуждении жилья, купленного по ипотеке, узнали около 344 тыс. американцев (рост по сравнению с аналогичным периодом 2008 года составил 29%.
Увеличение количества американцев, не выплачивающих вовремя проценты по кредитам, эксперты связывают с высоким уровнем безработицы. Аналитики полагают, что вслед за ростом числа просрочек по ипотеке может последовать рост количества ипотечных банкротств заемщиков и отчуждений банками недвижимости в счет покрытия долгов. Росбалт
ПОЛИТИКА И ЭКОНОМИКА
СУД НАД СТАЛИНЫМ
(Продолжение. Начало в N22)
Не могу понять истинных причин, но иск в защиту чести и достоинства Сталина в Басманном суде вызвал огромный журналистский интерес... на Западе. «Своих» видел только из «Коммерсанта» и «Эхо Москвы». А западных было множество, только я давал интервью ВВС, «Ассошиейтед пресс», «Франс - пресс», польскому и канадскому ТВ, каким-то немцам. Для Лимонова это были бы именины сердца, а меня злило: как и что им ни говори, все равно скурвят и переиначат.
Судья явно играет в наши ворота, подыгрывает ответчикам и Резнику беззастенчиво. Вот пример. Адвокаты, задавая вопросы противной стороне, стремятся получить ответ, данный суду, т.е. без глубокого продумывания. Резник 8 октября так мне вопросы и задавал, умные вопросы типа: «Подтверждаете ли вы, что немцы совершили против Польши агрессию 1 сентября 1939 года?». Что знает! Выдающийся адвокат! Я на них отвечал без подготовки. Но 9-го пришло мое время задавать вопросы противной стороне, а я, используя опыт прошлых судов, как дурак, заготовил эти вопросы в письменном виде в двух экземплярах, второй - для секретаря суда, чтобы быть уверенным, что она мои вопросы не переврет и не «забудет» внести в протокол. Причем даже когда противной стороной был прокурор, я не боялся этого делать - секретарь получала бумагу с вопросами, в которых я делал пробелы для внесения ответов, и работала с ней. Но на этом суде произошло невероятное, что меня ошарашило. Судья перехватила вопросы у секретаря и поручила помощнице сделать ксерокопию, после чего вручила эти вопросы Резнику с предложением подготовиться к ответам! Я возмутился - почему нарушаются права сторон: почему судья не вручила мне вопросы Резника? И она нагло заявляет, что я ее об этом не просил! Но ведь и Резник при нас ее об этом не просил!
При таком наглом ведении процесса тот факт, что она в качестве доказательств со стороны ответчиков присоединяет к делу макулатуру (списки 40 тысяч реабилитированных), книги с такими же списками, что совершенно не относится к предмету иска (автор оспориваемой нами статьи ничего об этом не писал и мы не требовали эти списки или реабилитацию опровергать), но не присоединяет к делу доказательства по предмету иска, уже можно считать пустяком.
Я начал задавать вопросы Резнику и тут мне вспомнилось, как вел себя Бухарин на процессе 1938 года. Он ни на один вопрос не отвечал прямо, а говорил, говорил, говорил. Наконец, остроумный Вышинский не выдержал и начал в лоб спрашивать, признает ли Бухарин себя невиновным. Бухарин и тут ему не ответил прямо, а начал говорить, говорить, говорить. Это надо учитывать, чтобы понять итоговую фразу Вышинского: «Таков Бухарин - эта лицемерная, лживая, хитрая натура. Этот благочестиво-хищный и почтенно-злой человек, эта, как говорил Максим Горький про одного из героев из галереи «Бывших людей», - «проклятая помесь лисицы и свиньи»».
Я не собираюсь повторять это определение в отношении Г. Резника, но он практически ни на один мой вопрос не ответил «да» или «нет»: он говорил, говорил, говорил. О чем угодно. О Мандельштаме и Троцком, о Ленине и проклятой партии, о том, что Сталин и в дворниках был бы вождем, но только не о том, о чем его спрашивали. Я некоторые вопросы повторял трижды, но в ответ получал все новые и новые разговоры ни о чем. Л.Н. Жура задает ему простой вопрос в ответ на заявление Резника о том, что тех, кто не исполнял приказы Сталина, обязательно расстреливали, может ли он назвать фамилию хоть одного расстрелянного за неисполнение приказа Сталина? И в ответ речь на 5 минут, разумеется, без фамилии пострадавшего. Ну, очень талантливый адвокат! В конце концов судья бросилась ему на помощь и начала снимать мои вопросы. Конечно, когда мы расшифруем аудиозапись, то можно будет дать для примера образцы изящной словесности этого лауреата медали имени Плевако, а сейчас мне остается привести только свои вопросы.