Многим из нас война подорвала здоровье уже в детском возрасте. Ослабленные ребята набирались сил в подмосковных санаториях, а некоторые побывали в детских санаториях Крыма, очищенного от фашистов.
Добрые люди окружали нас, но, как говорится, в семье не без урода. Однажды зимой, в трескучий мороз ночью нас разбудил пожар: загорелся детдомовский продсклад. Ребят постарше попросили помочь тушить огонь до приезда пожарных. Но склад спасти не удалось. Как потом выяснилось, склад подожгли, чтобы замести следы кражи... Арестовали завхоза, которого вскоре освободили, и директора всего нашего детгородка Халдееву. Дом, в котором она жила, оказался битком набитым дорогими коврами и антикварной посудой. Халдееву у нас не любили и взрослые, и детдомовцы. Иначе как "Халдейкой" её не называли. Потом, в хрущёвскую "оттепель", её, наверное, занесли в список "жертв сталинского режима"...
Помню голубое солнечное утро, которое принесло нам радостную весть о Победе.
В 1947 году многие из нас покинули навсегда нашу "Ухтомку", где жили целых шесть лет. Кто-то поступил в музыкальную школу при военном оркестре, другие начали свой путь в трудовую жизнь на заводах и фабриках, в ремесленных училищах. Меня направили постигать премудрости профессии слесаря-инструментальщика в РУ номер десять при Ухтомском заводе сельхозмашин, в котором учился Юрий Гагарин, я был на год старше его. Светлые чувства оставили в нас те детдомовские годы. И тем более дико видеть сегодня, в мирное время, тот кошмар, который творят выродки в человечьем обличье в путино-"медведевской" русиянии, которая стала злобной мачехой для миллионов нынешних "ничейных" детей... И.Н. Ларин
ДЕЛО КОНОНОВА И ЕВРОПЕЙСКАЯ ЗАКОНОПОСЛУШНОСТЬ
«Кононов, будучи комбатом, т.е. командиром спецгруппы партизанской бригады «Лайвиня» на территории Латвии, совершил военное преступление, предусмотренное соответствующими конвенционными нормативными актами, выразившееся в убийстве, истязании гражданского населения, необоснованном разрушении жилых и хозяйственных строений на оккупированной территории. А именно: 27 мая 1944 года в дневное время Кононов, руководивший партизанской группой в составе 18 человек, в которую входили партизаны его взвода Бойков, братья Григорьевы, Матвеев, Лебедев, Гоголь, Гусев, Посредников, Степанов, Вагинов, Тимофеев, Гульчук, Боголюбов, на настоящий момент умершие, а также не установленные при расследовании еще четыре лица, все вооруженные и замаскированные в форму солдат немецкой армии, с целью отмщения за гибель в феврале 1944 года на территории деревни Малые Баты Мердзенской волости Лудзенского района членов разведгруппы Чугунова напали на село, когда его жители готовились к празднованию Троицы.
Войдя в деревню, партизаны по указанию Кононова разделились на несколько групп и пошли по домам. Одна группа напала на дом Модеста Крупникса, отняла у него оружие и велела выйти из жилого дома. На просьбу Крупникса не убивать его в присутствии малолетних детей партизаны приказали ему бежать в лес и выстрелили вслед, смертельно ранив. Тяжело раненного Крупникса оставили на опушке, где он истек кровью и был найден на утро следующего дня. Его стоны и крики о помощи слышали жители деревни, но побоялись подойти.
Сам Кононов вместе с Лебедевым и Гоголем напал на дом Мейкулиса Крупникса. Лебедев вывел Крупникса из бани, избил его и отвел в дом. Туда же привели Амброжса Булса. Кононов лично застрелил его. Крупникс и его мать были ранены, а дом подожжен. Кроме упомянутых лиц в огне погибла Текла Крупникс. Также были сожжены хозяйственные постройки - хлев, клеть, сарай.
Еще одна группа партизан, дойдя до дома Шкирмантса, подняли его с постели, в которой он спал вместе со своим годовалым ребенком, вывела в нижнем белье на улицу и убила. Дом был подожжен, в нем погибла жена Шкирмантса.
Таким образом, Кононов и партизаны убили девять гражданских жителей деревни, из них шесть, в том числе трех женщин, сожгли». http://www.svobodanews.ru/content/transcript/2048540.html
Елена Рыковцева: Сам Кононов (цитирую по журналу «Коммерсант-Власть») на суде рассказал, что все это была акция возмездия. За три месяца до этой акции, 28 февраля 1944 года, в деревню Малые Баты зашли 12 его товарищей. Они постучались в дом Крупникса, который их накормил и положил спать в сарае. Убедившись, что партизаны уснули, включая часового, Крупникс сообщил о них своему соседу Булсу, старшему группы полицейских-шуцманов в этом селе. Тот сразу поехал за подмогой в соседнею деревню, где был расположен гарнизон. Утром подпольщиков окружили. Полицейские подожгли сарай. Все погибли. Медсестра Таня с ребенком и радист попытались вырваться, но их сразила пулеметная очередь. После этого мать Крупникса и его жена сняли с медсестры и ее ребенка одежду, а сам Крупникс от гитлеровской полиции получил награду - деньги, новую веялку, 10 кг сахара и строительный лес.
Потом, как вы уже слышали, уважаемые слушатели, то, что случилось в этом селе, за что получил Кононов вот эти годы и звание военного преступника. Это была акция возмездия. Партизанский трибунал решил наказать этих людей. Таким образом, истребил вот эту всю крошечную деревню, которая была на тот момент жива.
Андрис, вы, наверное, понимаете, что главный вопрос, который задает российская пресса, когда пишет об этой истории – кем же были эти люди, жители этой деревни? Со слов Кононова – они были пособниками нацистов. Было ли документально доказано, что они служили Гитлеру, что их официально снабжали оружием? Как латвийская сторона квалифицирует действия этих жителей? Кем она их считает?
Андрис Тейкманис: Главный вопрос для Страсбургского суда был, не вникая даже в само содержание решения суда латвийского, – совершил ли Василий Кононов воинское преступление? Соответственно: может ли быть применен к этому преступлению срок давности? Ведь если это преступление военное, то к этому преступлению, так же, как и к другим преступлениям против человечности, срок давности применен быть не может. И суд, именно из очень четких юридических формулировок, юридического анализа пришел к определению, что это преступление не имеет срока давности, что это преступление является преступлением против человечности, это преступление военное. И в основании этих соображений было то, что Кононов расправился с мирными жителями, то есть с гражданскими лицами.
В анализе суда (а такой анализ имеется) говорится, что даже если у человека дома оружие, но он его не применяет, он относится к гражданскому лицу, то есть если кто-то его убивает, то несет ответственность за убийство гражданского населения. Здесь не идет речь об анализе того, что совершили эти гражданские люди. Их вину или ответственность может определить только суд. А суда в этом случае фактически не было. Была расправа над жителями этого маленького села – над мужчинами, над женщинами. При этом одна из женщин, которая была на восьмом месяце беременности, была живьем заброшена обратно в горящий дом. Это была достаточно жестокая расправа с невооруженным населением. И это легло в основание решения суда, который вынес квалификацию о том, что независимо от того, какой политической ориентации является виновное лицо, оно отвечает за свои индивидуальные действия. Приговор Страсбургского суда относится индивидуально к Кононову за действия, совершенные лично Кононовым.
Елена Рыковцева: Верно ли пишет пресса, что в решении Европейского суда был такой пункт, что Кононов имел право только арестовать подозреваемых в пособничестве нацистам жителей, но не казнить. Был там такой момент?
Андрис Тейкманис: Да, именно такие соображения были изложены в решении. Если была необходимость установить ответственность этого гражданского населения в отношении коллаборационизма, каких-то других преступлений – это мог сделать только суд, а не самосуд.
Елена Рыковцева: А кто, вообще-то, должен был бы подать… Они же убиты, эти жители. Получается, должно быть лицо, которое подает заявление в суд, чтобы тот установил меру вины этих убитых уже жителей. Как это должно быть оформлено юридически?