Мы сидели, ужинали. Сергей Николаевич предложил выпить вина, но профессор отказался. Сергей Николаевич тоже не пил, так что вино отставили.
Профессор сказал, что Сергей Николаевич вел себя восхитительно во время суда. Такая поразительно быстрая реакция в сочетании с короткой и точной формулировкой ответов сражала судей. «Вы прирожденный преступник, - смеялся профессор. - Вы произвели на меня прекрасное впечатление, и мне хочется Вам сказать, что, несмотря на то, что суд оправдал Вас в третий раз, неизвестно, как будет на это реагировать снова республиканский суд. Мой совет вам - уезжайте из Полтавы и как можно скорее в большой город. В больших городах меньше несправедливости, здесь местные власти перестарались».
Но мы никуда не уехали.
В 1939 году, уже после третьего суда, мужа вызвали в НКВД в 2 часа ночи. Он попрощался с нами и пошел.
Утром пришел домой, улыбается: имел встречу с начальником НКВД. Долго беседовали. Муж откровенно рассказал все о себе. Начальник пожал руку и сказал: «Идите, работайте спокойно».
Мы продолжали работать и жить в Полтаве до начала войны.
В июле 1941 года муж отправил меня с детьми и его матерью Надеждой Алексеевной в Ростов к родственникам. Сам он оставался на заводе до последнего и отступал пешком с армией из города, когда немцы уже окружали Полтаву…
…В Ростове С.Н. Кучеров был по распоряжению Главка взят на работу главным механиком Масложиркомбината, но вскоре был призван в армию – рядовым...
В 1943 году, после освобождения Краснодара, на улице совершенно случайно его встретил замнаркома пищевой промышленности Науменко: «Сергей Николаевич! Как хорошо, что я тебя встретил! Давай скорее номер своей части, мы правительственным постановлением отзовем тебя на восстановление разрушенного Армавирского маслозавода».
…И в короткое время под руководством главного инженера Кучерова этот завод вступил в строй.
В январе 1948 года Сергей Николаевич был назначен главным инженером Краснодарского масложиркомбината.
Вскоре после его назначения в трест было подано заявление о том, что С.Н. Кучеров ненадежный человек, что у него отец за границей, живет в Лондоне, и поэтому Кучеров так хорошо знает английский язык.
Это была ложь, потому что его отец трагически погиб в Сербии еще в середине 20-х годов.
Подал это заявление инженер-диспетчер комбината, недалекий человек, которого, несмотря на его пожилой возраст, все называли Ваня Морозов.
Сергея Николаевича вызвали в трест, прочли это заявление и посмеялись вместе.
Потом, когда С.Н. Кучеров получил Сталинскую премию, Ваня Морозов осаждал меня по домашнему телефону, поздравляя без конца с высокой наградой, пока я ему не сказала, чтобы больше не звонил.
…В 1951 году С.Н. Кучеров полетел в командировку в Москву и умер там 17 ноября, сорока пяти лет от роду.*
…Это было в 1953 году.
Однажды в центральную лабораторию «Краснодаржирмасло», где я работала, вошел приехавший из Москвы работник Главка Морозов Илья Сергеевич. Я его знала давно, бывала с ним в длительных командировках, он относился ко мне всегда с большим уважением. Был он человек неглупый, кандидат технических наук, но временами сильно запивал.
Когда он вошел в лабораторию, то прямо направился ко мне… Я подала ему руку. И тут он вдруг отступил назад и сказал: «Вы мне подали руку! Вы гуманнейшая женщина! Но ведь я подлец по отношению к Вам, ведь это я подавал заявление на Сережу. Ведь Сережа был прекраснейший человек! Это они меня заставили... Простите меня, простите!» Он подбежал ко мне, схватил меня за руки и упал на колени, приговаривая: «Простите, простите...»
Работники лаборатории подняли его, оттащили от меня, а я быстро вышла из лаборатории. Больше я его не видела…»
Плюшкина Е.З.
Демократы нас уверяют, что в 30-х годах в советском правосудии царил произвол. Этот судебный процесс был открытым, демократичным, с соблюдением всех процессуальных норм. Уголовное дело возбуждено против главного инженера обоснованно: скот в совхозе действительно пострадал от корма, в котором находились острые металлические предметы. Как они туда попали? Преступная халатность, недостатки технологии или диверсия – это и надо было выяснить. К тому же заведующий лабораторией, направленный в совхоз руководством завода, изначально повел себя так, что виновность главного инженера была как бы очевидной.
Обстановка открытого судебного разбирательства, активное участие в нем трудового коллектива, защита Наркоматом пищевой промышленности своего талантливого инженера отнюдь не соответствуют навязываемому нам представлению о том, что народ жил в страхе, люди слово боялись сказать. Как видим, не боялись!
Однако остался открытым вопрос: кто были те самые «они», которые принуждали жалких и ничтожных людишек строчить доносы на достойных людей и грамотных руководителей? И, главное, - кто стоял за их спинами? Нам пытаются внушить: Сталин! Ну и зачем бы Сталину уничтожать того, кто активно претворял его грандиозные планы в жизнь?
А ведь «они» существовали, по «их» вине пострадали тысячи честных безвинных людей. И обитала эта публика прежде всего во властных структурах.
Впрочем, как и сегодня!
Но этот вопрос уже не к автору воспоминаний.
Софья ВЕРОПОТВЕЛЬЯН
* История смерти С.Н. Кучерова весьма загадочна. Приехав в Москву, он неважно себя почувствовал. Министерские товарищи тут же определили его в Боткинскую больницу. И вот там стали происходить какие-то непонятные вещи. Он жаловался жене, что от порошков, которые его буквально принуждают принимать, ему становится только хуже. Однажды он даже передал жене бумажку от порошка: «Передай Науменко! Пусть сделают лабораторный анализ, что это такое». К сожалению, супруга приняла его сомнения за плод воображения больного человека и не сделала такого анализа. А он говорил: «Лиза, я отсюда живым не выйду». И не вышел.
А спустя много лет одна из бывших врачей этой больницы при встрече в Кисловодске сказала Елизавете Захаровне: «А ведь вашего мужа в больнице убили».
Верить ли? (Прим. авт.)
В ГРЕЦИИ ПОМНЯТ
Торжества, посвященные памяти великого русского флотоводца адмирала Федора Ушакова, эскадра которого в 1799 году выбила с греческого острова Керкира /Корфу/ войска Наполеона, прошли в городе Керкира - одноименной столице острова. В бухте Керкиры стоял на якоре большой десантный корабль Черноморского флота РФ «Цезарь Куников», совершавший поход из Севастополя в Средиземное море. В течение нескольких дней он был открыт для посещения всех желающих. По улицам Керкиры торжественным маршем прошли российские моряки, духовые оркестры Керкиры и ВМФ РФ, были возложены венки к памятникам двум героям российско-греческой истории - Федору Ушакову и первому президенту Греции Иоаннису Каподистрия, который был также в конце 1815 года одним из руководителей МИД Российской Империи. Председатель Союза писателей России, доктор исторических наук Валерий Ганичев, много лет изучавший деятельность Ушакова и написавший о нем книгу «Святой праведный Федор Ушаков», отметил, что благодаря усилиям участников ежегодно проводящегося на острове с 2002 года общественного форума «Русская неделя на Корфу» у местной общественности твердо закрепился прогрессивный образ прославленного российского адмирала, много сделавшего для острова и Греции в целом. «Ранее в архиве острова папки с документами о походе Ушакова были обозначены как «русско-турецкая оккупация», что осталось в наследство от классификации, внедренной еще англичанами, - сказал Ганичев. - А теперь значение Ушакова никто не оспоривает». По словам историка, российский адмирал, одержавший блестящие победы во второй русско-турецкой войне 1787-1791 годов при Екатерине II, стал самым заметным и заслуженным русским военно-морским начальником. И уже при новом императоре, Павле I, именно Ушакову было поручено 25 июля /5 августа/ 1798 года императорским рескриптом провести Средиземноморский поход по освобождению Ионических островов, бывших венецианских владений, захваченных французскими войсками. Поход осуществлялся в союзе с флотом Оттоманской империи, который адмирал в былое время не раз громил. «Порта, конечно, претендовала на Ионические острова, но, опасаясь, и не без оснований, что Франция нападет в дальнейшем на Константинополь, скрепя сердце пошла на союз с Россией, - сказал Ганичев. - Турция ожидала, что после военной операции по изгнанию французов с островов, они отойдут к ней. Ушаков же, искусно воспользовавшись поддержкой греков-ионитов, отнюдь не собирался передавать острова под власть турок». По словам Ганичева, уже 24 сентября 1798 года Ушаков обратился к населению Китиры и других островов, призывая помочь союзникам в борьбе с французами и поддержать установление способа правления, соответствующего желаниям ионитов и их православной вере и обычаям. Адмирал взял штурмом на Корфу самую мощную морскую крепость в Европе. Затем Ушаков примирил аристократию и другие сословия на острове, объявив одновременно амнистию крестьянам, захватившим земли под лозунгами французских революционеров. При этом адмирал, не столько по императорскому указанию, сколько по своему духовному служению, восстановил православие на островах, вновь открыл храмы. На русских кораблях, в гарнизонах совершались богослужения, где русские моряки и солдаты молились вместе с греческим населением, регулярно посещали местные храмы. Со слезами на глазах провожали местные жители эскадру Ушакова, покидавшую в июле 1800 года уже близкую и даже родную адмиралу республику и возвращавшуюся по указанию Павла I в черноморские порты, сказал историк. Сенат Корфу на прощание преподнес Ушакову золотой меч, усыпанный алмазами, с надписью: «Остров Корфу адмиралу Ушакову», золотую шпагу и щит с художественными изображениями. Острова Кефалиния и Итака отлили золотые медали.