Прокурор: «В какой момент вы поняли, что это взрыв?».
Клочков: «Сразу. Почувствовал панику. Не пойми что делать. Я растерялся. Гул в ушах. Телесных повреждений не было».
Прокурор: «Опишите людей, которых видели в лесу».
Клочков: «Они перебегали по направлению к нам в маскхалатах. Лиц я не рассмотрел. Возраст не могу определить».
Прокурор: «Почему вы считаете, что выстрелы были по вам?».
Клочков: «Ну ведь я офицер ФСБ запаса, и могу определить».
Прокурор: «Была ли это имитация, как считает сторона защиты?».
Клочков: «Я не считаю, что это была инсценировка. Это был взрыв и обстрел нас, безоружных».
Сысоев (адвокат Чубайса): «Как близко к вам ложились пули?».
Клочков: «Когда я был в машине, пули порвали обшивку сидений.
Сысоев (адвокат Чубайса): «Когда Вы поняли, что нападавшие скрылись?».
Клочков: «Когда утихла стрельба и подъехал Моргунов, тогда и мы с Хлебниковым вышли из леса».
Квачков: «Вы, прячась от выстрелов, полезли в правую заднюю дверь, а почему не в переднюю левую?».
Клочков: «Чтобы хоть как-то укрыться за спинками передних сидений».
Першин (адвокат Квачкова): «Зачем вы остановили машину после взрыва, если автомашина охраняемого вами лица поехала дальше?».
Клочков: «Я не был за рулём».
Першин: «Вы можете утверждать, что взрыв был направлен против автомашины Чубайса?».
Клочков: «Да, ведь меня устранять никто не собирался».
Першин: «Но обстреливали-то именно вас, а не Чубайса».
Клочков: «Это моё мнение».
Миронов: «Чем объяснить странное стечение обстоятельств, что взрыв на шоссе произошёл именно тогда, когда БМВ Чубайса обогнала вас и стала впереди?»
Клочков: «Не могу ничем объяснить».
Миронов: «Сразу после взрыва Вы слышали выстрелы?».
Клочков: «После взрыва не слышал».
Миронов: «А когда вас начали обстреливать, где находилась машина Чубайса?».
Клочков: «Она уже уехала».
Миронов: «Откуда у вас была уверенность, что в лесу находились люди?».
Судья снимает вопрос.
Миронов: «Когда вы вышли из автомашины и прошли по дороге, чтобы посмотреть, кто осуществил взрыв, Вы находились в состоянии шока?».
Клочков: «Да, находился».
Миронов: «А вы не подумали, что вас могут расстрелять из засады?».
Клочков: «Я не подумал».
Миронов: «Моргунов, когда вышел из машины, чтобы посмотреть, кто находится в лесу, достал пистолет?».
Судья снимает вопрос.
Миронов: «Входит ли в ваши обязанности пересадка охраняемого лица в вашу машину?».
Клочков: «Я таких обязанностей не знаю, потому что таких случаев не было. Что делать в таких случаях я не знаю».
Яшин: «Вы предпринимали меры для скрытного перемещения после того, как вышли из машины?».
Клочков: «Нет».
Яшин: «Почему?».
Клочков: «Не знаю почему».
Яшин: «Вы предполагали, что люди в лесу могут быть вооружены?».
Клочков: «Не предполагал».
Яшин: «Можно ли заранее определить, не имея предварительной информации, что движение кортежа Чубайса будет именно по Минскому шоссе?».
Клочков: «Невозможно».
Яшин: «Были ли у Вас, офицера ФСБ, иные мотивы невыполнения своих обязанностей по охране Чубайса, за которым вы не поехали, кроме трусости и паникерства?»
Судья снимает вопрос.
Найдёнов: «Что мешало нападавшим подойти и добить Вас?».
Клочков: «Ничего не мешало. Поэтому мы с Хлебниковым и ушли в лес».
Трудно представить себе офицера ФСБ, который впадает в шок от неподалеку прозвучавшего взрыва, потом, безоружный, открыто бредет по шоссе поглазеть на место взрыва и на людей, которые их подорвали, нимало не опасаясь, что его могут уничтожить как опасного свидетеля. Да служил ли он офицером ФСБ, и почему его до сих пор не выгнали из чубайсовских охранников? И главное, почему Клочков не стесняется во всем этом признаваться? Так велели ему?
Но это не последняя странность Клочкова. Главная была впереди.
Прокурор: «10 марта вашей группой выявлялись какие-либо подозрительные лица? Расскажите, кого Вы видели».
Клочков: «10 марта 2005 года мы приехали в Жаворонки в 7.40 утра и обратили внимание на группу лиц. Мужчина пожилой в окружении ребят в чёрных куртках. Они стояли у железнодорожной станции на кругу. Я раньше работал в ФСБ и подумал: может, среди них есть знакомые. Я подошёл ближе. Знакомых среди них не оказалось. Записал в блокнот номера машин. Это были зелёный СААБ и серая «хонда». Номера машин я не помню. Ребята были от 30 до 35 лет. А мужчина в камуфлированном бушлате и шапке-монголке».
Прокурор: «На каком расстоянии от них вы прошли?».
Клочков: «Рядом, в нескольких метрах».
Прокурор: «Из тех лиц, кого вы видели 10 марта, вы кого-либо в зале суда видите?».
Клочков: «Тот пожилой мужчина очень похож на подсудимого Квачкова. На сто процентов не могу сказать, но очень похож».
Прокурор: «Чем напоминает Квачков того мужчину?».
Клочков: «Ростом, телосложением, мимикой, жестами, а так я не уверен, по лицу тяжело сказать».
Прокурор: «Как дальше действовал экипаж охраны?».
Клочков: «Мы доложили об этом руководству ЧОПа».
Квачков: «Я вам предъявлялся для опознания?».
Судья снимает вопрос.
Першин: «Вы заявляли в ходе следствия, что Квачков похож на того пожилого мужчину?».
Клочков: «В ходе следствия - нет».
Першин: «А почему?».
Судья снимает вопрос. Подсудимый Квачков протестует. Судья удаляет Квачкова за нарушение порядка в зале суда до конца судебного заседания.
Найдёнов: «10 марта вы меня лично видели среди группы мужчин?».
Клочков: «Нет».
Яшин: «А других подсудимых, находящихся в зале?».
Клочков: «Нет».
Так Квачков это был или нет? – охранник Чубайса на этот вопрос так и не ответил, причем это было первое за все пять лет следствия и многочисленных судов его заявление о том, что он видел 10 марта, за семь дней до покушения, человека, похожего на Квачкова. То ли шок после взрыва у офицера ФСБ, наконец, прошел, то ли аргументы обвинения настолько ничтожны, что их обвинение решило укрепить новеньким «воспоминанием».
Свидетель обвинения: «Я не вникал, что подписывал»
Заседание шестое
Наша судебная система, должная судить, как известно, без гнева и пристрастия, впервые за три с половиной года беспрестанных процессов по делу о покушении на Чубайса, ненадолго, на чуть-чуть, действительно забыла о пристрастии. Может быть, рухнувший на головы москвичей обильный снегопад тому причиной, а может, обвал жестоких катастроф и настоящих терактов, рядом с которыми странное приключение с броневиком Чубайса выглядит неудачной карикатурой на теракт. Как бы там ни было, но судья Пантелеева в этот день почти не снимала вопросов ни одной из сторон.
До того как в зал суда вступили присяжные заседатели, В.В. Квачков сделал заявление о преступлении судьи Пантелеевой:
«На судебном заседании 2 декабря 2009 года на вопрос прокурора «Не похож ли кто-либо из подсудимых на мужчин, виденных охранником Чубайса потерпевшим Клочковым 10 марта 2005 года в посёлке Жаворонки?», Клочков ответил: «Да, Квачков похож на одного из мужчин». Мой вопрос о том, почему потерпевший Клочков изменил свои показания, данные им пять лет назад, судья сняла. Напомню, что тогда Клочков заявил: «В ходе опознания 25 марта 2005 года я не опознал предъявленного мне человека. Я с уверенностью утверждаю, что среди предъявленных мне лиц нет человека, которого я видел 10 марта 2005 года» (т. 2, л.д. 151). Согласно закону, повторное опознание лица не может быть проведено. Тем не менее, гражданка Пантелеева вынесла заведомо неправосудное постановление и показала свою заинтересованность в вынесении присяжными заседателями обвинительного вердикта. Гражданка Пантелеева совершила преступление. Прошу занести это заявление в протокол».