Гамалий молчит и отставляет бокал с вином, к которому он едва прикоснулся. Генерал продолжает тем же олимпийским тоном:
– Надеюсь, вы знаете обстановку, сложившуюся в Месопотамии. После наших временных неудач у Ктезифона и Кут-эль-Амары нам нужна передышка для перегруппировки армии и для отдыха уставших войск. Сейчас к нам перебрасывают крупные силы, вполне достаточные для будущего наступления, которое, я ни минуты не сомневаюсь, завершится полным успехом. Ваше командование, – генерал принимает сугубо конфиденциальный тон, – предложило помочь нам, организовав совместное наступление на Багдад. Но ваши войска должны наносить туркам удары на севере – в Восточной Анатолии. Мы восхищены их успехами – взятием Эрзерума, Битлиса, Вана, Трапезунда. Турецкая армия получила сокрушительный удар, от которого ей уж больше не оправиться, что бы ни предпринимали Энвер-паша и Джемаль-паша. Но Багдад, Мосул и все области долины Тигра и Евфрата мы будем брать сами. Для этого у нас достаточно сил. Вы видели на реке мониторы. У турок их нет, а у нас – одиннадцать штук, и через некоторое время к ним прибавятся другие. Багдад будет нашим! – тоном, в котором звучит властная уверенность, повторяет генерал Томсон.
Он осушает бокал, и все английские офицеры следуют его примеру.
– Кстати, – спохватился генерал, – вы говорили, кажется, о потерях вашего эскадрона. Велики они?
– Восемь человек, в том числе мой младший офицер, – насупившись, отвечает Гамалий.
– Ну, это совсем небольшие жертвы, – говорит генерал почти веселым тоном. – Зато вы прославились. Корреспонденты всех представленных при ставке газет только и ждут разрешения проинтервьюировать вас. Между прочим, я вас очень прошу, не забудьте сказать, что вы лишь передовая часть движущихся за вами крупных русских сил.
– Ваше превосходительство, вы только что сами сказали, что ваше командование отказалось от русского плана совместных операций в этих районах, следовательно, других наших войск вы не ждете.
– Хе-хе-хе, – смеется Томсон. – Вы прекрасный офицер, сэр, но вы плохой политик. Такое сообщение необходимо, чтобы наши войска наступали увереннее, в убеждении, что русские окажут им помощь в критический момент. Но, конечно, сюда ваши войска не придут. По существующим соглашениям, каждый из союзников воюет на своих фронтах.
– Кто знает будущее? Русские солдаты обошли весь мир. Они были и во Франции. Орлы Суворова перешли Альпы. Наконец, как видите, мы же пришли сюда. Казаки поят своих коней водами Тигра.
Генерал молча и внимательно всматривается в лицо Гамалия.
– Похвально, когда солдаты любят так свою армию. Но русские сюда не придут. Ваш рейд – исключение, и свою роль он уже сыграл. Это был ход в игре. Другого такого хода не понадобится.
– Хода русским конем? – тихо, но четко выговаривает Гамалий.
Генерал Томсон минуту молчит, переставляя по скатерти пустой бокал, затем усмехается:
– Оказывается, я ошибался. Вы не только отличный офицер, но и хороший политик.
В комнату входит пожилой военный в генеральской форме и протягивает Томсону телеграмму.
– Генерал-майор О’Коннор, начальник штаба отряда, – сообщает Джекобс, представляя ему нас.
Томсон бросает взгляд на телеграфный бланк, который он держит в руке, и передает его Джекобсу.
– «Решением георгиевской думы и приказом главнокомандующего Кавказским фронтом, – переводит по-русски майор, – есаул 1-го Уманского полка Гамалий за проявленное мужество и храбрость награждается орденом Георгия IV степени. Офицеры сотни – золотым георгиевским оружием, все нижние чины – Георгиевскими крестами. Генерал-лейтенант Баратов».
– Телеграмма только что получена, – присовокупляет Джекобс.
– Поздравляю, господа, с заслуженной высокой наградой. Надеюсь, что уже завтра вы узнаете и о другом награждении, – говорит генерал Томсон, намекая на то, что нам уже в частном порядке сообщил Джекобс.
Аудиенция окончена. Генерал встает и протягивает нам руку. Вытягиваемся, отдаем честь и покидаем штаб. Майор Джекобс провожает нас.
– Завтра у вас будут представители прессы, не забудьте указания генерала, – напоминает он. – Кроме того, офицеры штаба просят вас пожаловать вечером на обед, чтобы отпраздновать ваше благополучное прибытие.
Прощаемся. Я иду в палатку сдавать «кавалерию святого Георга», а затем наметом догоняю уехавшего вперед Гамалия. Аветиса Аршаковича с ним нет. Он возвращается в Аль-Гушри часа через два, достаточно разрумяненный.