Портер снова покачал головой.
— Его нашли в гостинице «Олень» с размозженным затылком.
Портер нахмурился.
— Дайте подумать… Вроде я читал об этом, кажется… несколько дней назад.
— Да, да, здесь у меня фотография — газетная фотография… и, боюсь, не очень четкая… Мы хотели бы знать, не видели ли вы этого человека когда-нибудь раньше?
Он передал в руки Портера лучшую из всех фотографий умершего, которую ему удалось найти.
Майор Портер, сощурившись, стал ее разглядывать.
— Минуточку…
Майор достал очки, надел их и посмотрел на фотографию более пристально. Внезапно он вздрогнул:
— Господи помилуй! Черт меня возьми!
— Вы знаете этого человека, майор?
— Конечно, знаю. Это Андерхей. Роберт Андерхей!
— Вы уверены в этом? — В голосе Роули звучало торжество.
— Конечно, уверен. Роберт Андерхей! Могу поклясться!
Глава 2
Зазвонил телефон, и Лин взяла трубку.
— Лин?
— Роули? — Ее голос звучал печально.
— Куда ты пропала? Я ни разу не видел тебя за эти дни.
— Да знаешь… все домашние хлопоты. Бегаешь с корзинкой, стоишь в очередях то за рыбой, то за каким-нибудь отвратительным печеньем. Все в этом роде. Домашний уют!
— Я хочу повидать тебя. У меня есть новости.
— Насчет чего?
Он усмехнулся.
— Хорошие новости. Приходи к роще. Мы там пашем.
Хорошие новости? Лин положила трубку. Какие могут быть хорошие новости у Роули? Денежные? Выручил за бычка больше, чем ожидал? Нет, подумала она, наверно, что-нибудь более серьезное.
Когда она полем подходила к роще, Роули вышел из трактора и двинулся ей навстречу.
— Хэлло, Лин!
— Роули, ты выглядишь как-то… по-новому!
Он довольно засмеялся:
— Я думаю! Еще бы! Наши дела приняли хороший оборот, Лин!
— Какие дела? Что такое?
— Ты помнишь, старый Джереми упоминал человека по имени Эркюль Пуаро?
— Эркюль Пуаро? — Лин наморщила лоб. — Да, что-то вспоминаю…
— Очень давно, еще во время войны. Они были в этом его старомодном клубе во время воздушного налета.
— Ну? — нетерпеливо спросила Лин.
— Этот человек был странно одет и довольно эксцентричен. Француз или бельгиец. Забавный малый, но очень и очень дельный.
Лин подняла брови:
— Но ведь он… сыщик?
— Верно. Ну, так знаешь, тот парень, которого прикончили в «Олене»… Я тебе не говорил, но возникли подозрения, что, может быть, он — первый муж Розалин Клоуд.
Лин засмеялась:
— Только потому, что он назвал себя Инок Арден? Нелепая мысль!
— Не такая уж нелепая, девочка моя. Старик Спенс водил Розалин взглянуть на него. И она без колебания поклялась, что это не ее муж.
— Значит, с этим покончено?
— Было бы покончено, — сказал Роули, — если бы не я!
— Ты? А что сделал ты?
— Я пошел к этому Эркюлю Пуаро. Все ему выложил и сказал, что нам нужно еще одно свидетельство. Не мог бы он раздобыть кого-нибудь, кто лично знал Роберта Андерхея? Честное слово, он просто фокусник, этот малый. Точно кролика из шляпы, он вытащил откуда-то человека, который был лучшим другом Андерхея. Разыскал его буквально за несколько часов. Старика зовут Портер… — Роули остановился, затем снова засмеялся тем же возбужденным смехом, который так удивил и испугал Лин. — Теперь выслушай большой секрет, Лин. Инспектор взял с меня клятву молчать, но мне хотелось, чтобы ты знала. Этот убитый — Роберт Андерхей.
— Что? — Лин отшатнулась. Она тупо уставилась на Роули.
— Роберт Андерхей собственной персоной. Портер ничуть не сомневался. Теперь понимаешь, Лин, — голос Роули зазвенел, — мы взяли верх! В конце концов мы взяли верх! Мы победили этих проклятых обманщиков!
— Каких проклятых обманщиков?
— Хантера и его сестру. Они уберутся отсюда. Розалин не получит деньги Гордона. Их получим мы. Они наши! Остается в силе завещание Гордона, которое он составил до женитьбы на Розалин, и по этому завещанию все будет разделено между нами. Я получу четвертую часть. Понимаешь? Если ее первый муж был жив, когда она вышла замуж за Гордона, то, значит, она вовсе и не выходила замуж за Гордона.
— А ты… Ты уверен в том, что все это так?
Он пристально посмотрел на нее и, казалось, впервые был слегка озадачен.
— Конечно, уверен! Это очень просто. Теперь все в порядке: так, как хотел Гордон, так, будто эта чудная парочка никогда не вмешивалась в нашу жизнь.