– От парка до шоссе около четырехсот ярдов, – продолжал Энсон. – Ты должна будешь проползти это расстояние и остановить какую-нибудь машину. Хотя нет, лучше просто лежи на шоссе, притворившись, что в обмороке. И помни: никаких показаний, пока не получишь моих цветов. Пришлю розы – значит, все в порядке; гвоздики – продолжай молчать, поняла?
– Да.
– Врач не разрешит полиции приставать к тебе с расспросами, пока ты не придешь в себя, так что особенно бояться нечего.
Она испуганно взглянула на него.
– Ты уверен, что все пройдет хорошо и у нас будут деньги?
– Уверен, – ответил Энсон, – все продумано до мелочей. Ты обратишься за страховкой, и Мэддокс поймет, что деваться некуда. Отказавшись платить, он подорвет репутацию компании. К тому же я настрополю газетчиков… Словом, все будет в порядке, и мы сорвем куш без особого труда.
– Даже не верится, – сказала Мэг, все время думая о Хогане.
– Через две недели у тебя будет пятьдесят тысяч долларов! Мы уедем вместе…
Энсон встал.
– Главное – не забыть револьвер, – сказал он, открыл ящик буфета, взял деревянную коробку и вытащил «кольт» с шестью патронами.
В половине шестого в пятницу Энн Гервин закрыла пишущую машинку чехлом, собрала со стола все бумаги и засунула их в шкаф.
– Пора заканчивать работу, мистер Энсон, – сказала она, беря сумочку, – уже половина шестого.
– Идите одна, Энн, – улыбнувшись, сказал он, – мне нужно еще доделать кое-какие мелочи.
– Может быть, вам нужна моя помощь?
– Нет, это не срочно. Мне просто некуда сегодня спешить, только и всего.
Когда Энн ушла, Энсон собрал в папку бумаги со стола, достал из ящика купленные накануне контактные часы, прочел инструкцию и включил механизм в сеть, подсоединив к выходу шнуры от магнитофона и настольной лампы. Потом он установил пятиминутный интервал на включение и стал ждать. Через пять минут зажглась лампа и заработал магнитофон, воспроизводя записанный накануне стук машинки. Энсон отрегулировал звук таким образом, чтобы его было слышно в коридоре. Спустя еще пять минут магнитофон отключился, лампа погасла. Установив на циферблате 9 часов 30 минут, он еще раз убедился, что устройство работает исправно, запер кабинет и спустился в лифте в вестибюль, где Джесс Джоун читал вечернюю газету.
– Значит, как договорились, Джесс, – бодро сказал ему Энсон, – сегодня я задержусь подольше, ладно?
Джоун улыбнулся и подмигнул страховому агенту.
– Хорошо, мистер Энсон, я не буду вас беспокоить.
– Я только сбегаю чего-нибудь перекусить и сразу же вернусь.
– О'кэй, мистер Энсон, у вас есть ключ?
– Да, да. Пока, Джесс.
После ужина Энсон отправился домой, почистил и зарядил револьвер Барлоу, положил его в карман и вновь сел в автомобиль. В восемь часов он подъехал к зданию «Нэшнл фиделити», припарковал машину и прошел в каморку Джоуна.
– Ну вот я и вернулся, – сказал он, – поторчу тут часов до одиннадцати.
Джоун укоризненно покачал головой, – эх, заработаетесь вы, мистер Энсон, так и до язвы желудка недалеко.
Энсон вышел из лифта на своем этаже, постоял немного на лестничной клетке, затем вновь спустился вниз и на цыпочках покинул здание. Сев в машину, он помчался к прютаунскому шоссе. Увидев телефонную будку, он свернул на обочину, погасил фары и приготовился к долгому ожиданию.
Без десяти десять он вышел из машины, подошел к телефонной будке и за ее задней стенкой присел на траву. Время тянулось медленно, и Энсон уже начал бояться, что Мэг провалила свою часть плана, когда телефон в будке зазвонил. Вскочив, Энсон обежал кабину, рванул на себя дверь и, задыхаясь, схватил трубку.
Мэг, с распущенными волосами, в зеленом, лишь наполовину прикрывавшем грудь пеньюаре, с сигаретой в зубах, вошла в гостиную, где угрюмо завтракал ее муж. Барлоу удивленно вскинул брови и тут же задохнулся от охватившего его желания, однако стоило Мэг заикнуться о поездке в «Постоялый двор», как он сердито засопел и уткнулся в тарелку.
– Слушай, Фил, – сказала Мэг, когда в ответ на ее предложение поужинать в ресторане он замотал головой, – эдак я, чего доброго, заболею, если буду все время сидеть этом сарае. Давай выберемся куда-нибудь хоть на вечерок, тут ведь с ума сойти можно. А кормят в «Постоялом дворе» отлично, ты ведь там бывал и знаешь…
– Кормят-то отлично, зато и обдирают будь здоров, – буркнул он, берясь за газету.
– Ну и что? Это же только один раз. Я почему-то чертовски хочу налакаться сегодня, и, кстати говоря, это не единственное мое желание…