Ну, вы же понимаете, 18 лет и практически ещё наивный и недоцелованный мальчишка. Звоню другу. Прошу узнать, что и как. В общем, чтобы эту тему больше не поднимать, скажу сразу… Ничего у нас не вышло и в смысле узнать, где любимая и в смысле потом по жизни. Хотите, верьте, хотите, нет, но больше мы в жизни не встречались никогда. Потом я долго писал ей письма, получал даже, но редко от неё тёплые ответы, но… Не срослось, одним словом. Наверное, не суждено было, хотя я искренне её любил, а может, мне просто так казалось, сейчас разве разберёшься?
Грустно? Тогда было очень.
Доковылял я до дома, а там дядья не разъехались ещё. Усадили меня за стол и снова-здорово.
Пожелания желать и водку пьянствовать. Учитывая предыдущие бурные ночи, вскоре я отрубился и благополучно проспал до самого следующего дня. Так что никакой ночи и не было.
Второй день, вместе с ночью, короче сутки
С утра было Седьмое ноября. Праздник. Очередная годовщина нашей, так сказать, Великой Октябрьской… Это сейчас все, понимаешь, всё знают, а тогда резали колбаску с сырком, да оливье с винегретиком делали. Праздник, и всё тут. А раз праздник, то надо водку пить и холодцом закусывать. Потом можно и на земле валяться. Но всё должно было быть идеологически выдержано, и не расходиться с генеральной линей Партии. Ну да ладно. Оно мне тогда надо было?
Мне надо было думать, как прожить подаренные Родиной дни и ночи, оставшиеся до казармы, чтобы потом, 2 (ДВА!) года, не было мучительно больно за потерянное даром время.
И что было плохо? То, что для всех знакомых и друзей я уже сутки служил в армии. Начал обзванивать народ. Все ахают и радуются. Вопрос у всех один — 9-го на проводы приезжать? Мрак, одним словом. И, что самое весёлое, у всех уже что-то назначено, все куда-то собираются. Все зовут: «Давай с нами!» А основного, нужного варианта, не наклевывается. Ну, не вырисовывается, и всё тут!!! Прямо страшное дело.
В процессе уже ленивого, так на всякий случай, обзвона одноклассников, соединяюсь с одной подружкой. Ну не подружкой, в смысле любви и страсти, а действительно просто были в хороших доверительных отношениях с человеком, причём с ещё дошкольных времён.
«Привет! Привет! Как дела? Да никак! Чё делаешь?»
В результате договариваемся о том, что поедем, погуляем туда-сюда, на праздничную Москву полюбуемся, может посидим где-нибудь.
Вы помните праздничную Москву в середине 70-х? В какую сторону голову не поверни — везде Ильичи. Лозунги. Флаги. Лампочки светятся. Слова торжественные про революцию. Крейсера стреляют. Слава Богу, только на картинках. Как там у Сергея Владимировича было?
Вот всё в таком роде. Песни из репродукторов, пьяный весёлый народ, в магазинах, в центре на прилавках поболе, чем обычно, дефицита и т. д.
Вот и гуляли мы с подружкой по городу, любоваясь и радоваясь великому празднику.
Понятное дело, что никуда не попали. В смысле кафе там или ресторана, да и не очень-то и хотелось. Мне конечно, подружка-то, может быть, и не отказалась бы.
Зашли мы с ней в «Новоарбатский», а там, конечно народу много, но и, как было сказано, хватало разного всякого вкусного и в повседневной жизни не очень доступного. Как сейчас помню, купили, в числе всякого прочего, бутылку Чинзано. Это ж надо! Решили народ побаловать буржуазной заразой в день, понимаешь, праздника великой и социалистической… И нагруженные этими приятными мелочами быстренько порулили домой, благо родственники уже рассосались потихоньку.
Заперлись мы с ней в комнате и под выпивочку с заедочками стали разговаривать… разговаривать… разговаривать!!! А, кстати сказать, подружка была очень аппетитная. Смуглая, невысокая такая, отнюдь не худышка, но и полной назвать девочку язык не поворачивается. Высокая упругая грудь волнительно завлекательно колышется под «лапшой». Помните, были такие очень модные джемперочки, тоненькие такие, по рисунку как лапша, отсюда и название. Брючки узкие-узкие, помню светленькие. Одним словом всё в обтяжку и такую обтяжку, что в такой одежде, по-моему, надо было родиться, т. к. одеть её было очень сложно. А вот снималась она достаточно легко, быстро и просто, как потом выяснилось.
И вот чего-то мы заспорили. А тема была такая. Какой-то фильм тогда шёл, буржуинский, где герой героиню из платья вытряхнул, вроде как против её желания, а на самом деле… Вот про это самое, которое на самом деле спор и вышел. Я не помню точно кто спор начал, но склоняюсь к тому, что она. Почему? Да очень просто. Я в то время был вообще наивный и бестолковый. Неискушённый, я бы сказал. Отношения-то у нас были исключительно дружеские, а хотелось-то нам обоим чего-то другого, а я перейти к этому другому без подсказки вряд ли бы смог. Ну не представлял я тогда, как друга можно склонить, понимаешь ли, к вот такому… Очень желаемому в тот конкретный момент времени.