— Куда бы он ни отправился, всё равно останется твоим другом, — Робин, пристально наблюдавшая за своим парнем до этого момента, накрыла его ладонь своей и доверительно посмотрела ему в глаза.
— Слишком много чести, — отмахнулся парень, на самом деле прекрасно понимая правоту своей любимой. Он не знал, как ей удавалось так тонко чувствовать любые перемены в его настроении, но был искренне благодарен ей за ту поддержку, которой она собиралась обеспечить его на ближайший век.
— Но я по-любому буду считать этого балбеса своим товарищем, — вторая рука мечника накрыла тонкую кисть его девушки. Она наблюдала за сменой неона за окном, а на её губах блуждала едва заметная мудрая улыбка.
========== Воровка у штурвала. (3) ==========
Банкет начался торжественным открытием в виде небольшого концерта, деньги от которого перечислят на счета детских домов уже следующим утром. Продолжение было не менее красочным – все собравшиеся могли продемонстрировать свои таланты на той же сцене и насладиться изумительной кухней, которая располагала блюдами на любой вкус.
Луффи вместе со своими накама не упустил ни одного из шансов повеселиться на этом мероприятии – в конце концов, теперь они были неофициальными хозяевами города, а это значило, что своей мечты они достигли.
Воровка искренне радовалась вместе с ними, но что-то не давало ей расслабиться в полной мере, поэтому тарелка всяких вкусностей, которую Луффи лично наполнил ей, стояла нетронутой, а девушка разглядывала пузырьки шампанского в своём бокале.
-Нами, ты чего не ешь? Заболела? – Луффи встревожено воззрился на неё из-за фиников, горой уложенных на широком блюде.
Девушка пожала плечами:
-Да нет, я здорова.
-Тогда почему настроения нет? Мы же победили! – не унимался капитан.
-Но вы так и не рассказали мне о силе. Откуда она у вас?
-Ах, это! – рассмеялся Луффи, с хрустом разделывая краба, — это случайность, которую Усопп по наивности печеньками обозвал. Он тогда впервые их приготовил и угостил нас… Такого чудного нового года на моей памяти ещё не было, — он улыбнулся сквозь торчащую изо рта крабовую клешню, — а фсему финой фанилин, кофорый мои родифели прислали из Мафокко. Но, фё-таки, фыло фьяфольски фкусно, — промычал брюнет, подтягивая к себе второго краба.
-Это точно, — подтвердил Эйс –— махнув куриной булдыжкой, — мы Луффи за уши втроём отодрать от подноса не могли. Старший брат капитана и Боа также прибыли на праздник, кстати, именно она настояла забрать Чоппера и Френки с Бруком из больницы – было бы просто кощунством оставить их там, когда все остальные справляли праздник.
-Ага, из-за этого и окрестили мы эту чудо приправу «Дьявольским ванилином», — кивнул Усопп.
-Если не хотели рассказывать, так бы и сказали, — обиделась Нами и принялась ковыряться вилкой в неизвестном салате.
-Но эфо прафта, — возразил брюнет, попутно тщательно пережёвывая крабонятину. Нами взглянула на остальных Мугивар и те подтвердили слова капитана дружными кивками, очень похожие сейчас на китайских болванчиков. Ну, не могут люди с такими выражениями лиц обманывать. Воровка рассмеялась, пообещав больше в них никогда не сомневаться.
Этот момент был последним, что удалось воровке, сидящей сейчас на кровати Луффи в одной простыне, вспомнить из вчерашнего великолепного банкета – остальное было покрыто мраком, созданным излишком алкоголя. Вообще-то это был всего второй раз в её жизни, когда она напилась до частичного беспамятства. И оба случая были связаны с Мугиварой и его командой.
Нами плотнее закуталась в простынь, подобрав под себя босые ноги с пола, по которому гулял сквозняк, просочившийся из приоткрытого балкона. От того, что она никак не могла заставить воспоминания об их с Луффи возвращении в его дом, выстроиться в нечто большее, чем простое ощущение тепла, приятной усталостью разлившееся по телу, становилось как-то не по себе. Понятно, что голышом она была явно не из-за того, что они решили по возвращении скупнуться в гигантском бассейне во дворе, который располагался прямо под балконом комнаты капитана, а потом просто забыли одеться, и так и завалились спать, предварительно умудрившись не утонуть с таким количеством спиртного в крови.
Девушка покосилась на полностью обнажённого парня, крепко спящего на второй половине кровати – его рука при этом покоилась на той части кровати, где сидела сама воровка, что свидетельствовало о собственнических замашках капитана. Она благодушно поделилась с ним кусочком своей простыни, прикрыв его филейную часть.
«Главное, чтоб сейчас не перевернулся…ладно ещё ягодицы…но вот к разглядыванию обратной стороны медали я точно не готова…» — девушка принялась укачивать себя, обхватив руками собственные колени – то, что они провели ночь вместе, было ясно, как день, но ей отчаянно хотелось вспомнить подробности…хоть что-нибудь…
Так воровка просидела около двадцати минут, но желаемые отрывки памяти так и не появились, что её безумно огорчило. Девушка вновь обернулась на брюнета – тот, по-прежнему лежал на животе, почти спихнув, подушку на пол.
«Хотелось бы знать, вспомнит ли он, когда проснётся?..» — Нами не смогла сдержать грустной улыбки при виде этого спящего чуда и, пристроившись рядом, прильнула губами к его приоткрытому рту, жадно поймав его вдох. Когда она коснулась его влажного языка, тело просто взорвалось от ощущений, нахлынувших так внезапно, что девушка даже не поняла, когда успела так сильно прижаться к нему. Воровка немного увеличила расстояние между ними, привыкая к новым ощущениям. Вернее, для разума они были новыми, а вот телу, похоже, любой алкоголь был ни по чём – оно так и тянулось улечься рядом с капитаном, и, желательно, как можно теснее.
Пока девушка разрывалась между желаниями своего тела и гласом разума, твердившего ей прекратить это, Луффи заворочался во сне и, нашарив Нами подле себя, блажённо сгрёб её в свои объятия, так что она оказалась зажатой в тисках его рук и на сей раз никакой простыни между ними не было… Ощущать его всей кожей было необычно…горячо…а ещё непередаваемо приятно… Похоже, подобная близость послужила ключом к недоступным воспоминаниям, потому как они стали постепенно возвращаться откуда-то из подсознания, по мере того, как тепло тела брюнета перетекало в её собственную температуру тела.
Луффи практически не был пьян, когда они покидали банкет. Он уверенно придерживал воровку за талию всю дорогу до дома, которую они проделали на такси – ибо водитель их лимузина также хватил лишку на затянувшемся празднике. Войдя в дом, они рухнули на диван, мечтая о сне, но, уже спустя пять минут, пожаловались друг другу, что спать совершенно расхотелось, причём одновременно. Тогда Луффи предложил ей прогуляться по саду. Они долго бродили, петляя между деревьями, болтая о прошедшем дне и вместе заново переживая последние события, пока случайно не нашли подвесные качели. Похоже, так глубоко в сад не забирался даже их садовник, так что верёвки, на которых те крепились к ветвям старой яблони, сплошь обвивали тонкие гибкие прутья лианы.
Брюнет раскачивал девушку, рассказывая что-то весьма занимательное из своей жизни, а затем внезапно остановил её, положив ладони на ноги воровки. От его прямого взгляда у Нами до сих пор пробегали мурашки по коже – казалось, душа парня забиралась вслед за этим глубоким взглядом, чтобы оставить там полный хаос…Ещё взгляд – и всё вновь приходило в размеренное течение порядка, взгляд – и снова это почти невыносимое полное смятение овладевало ею…взгляд…и так до бесконечности…Тогда он сказал, что придумал, что за мечта теперь у него будет главной…он хотел, чтобы Нами осталась с ним, принадлежала только ему, любила только его…Он повторял это, как заклинание, уткнувшись своим лбом в её и, зажмурившись совсем как на свой день рождения жмурится ребёнок, всей душой веря, что желание его обязательно исполнится, только бы ни одной свечки не пропустить… Нами не могла сопротивляться силе этого заклинания и очень скоро его голодные губы нашли её…А дальше всё закрутилось гораздо быстрее, чем на качелях в саду…Девушка помнила, как помогала парню, обжигавшему дыханием кожу её оголённой шеи, избавиться от лишней и такой ненужной одежды, а потом и он занялся её вещами, стягивая их нарочито медленно, так если бы он хотел отчётливо запомнить каждый миллиметр шелковистой кожи, открывавшейся его взору… Одежда была лишь незначительным препятствием в их желании по-настоящему почувствовать близость друг друга, и когда, они избавились от неё, то утонули в страсти, поглотившей обоих с такой силой, что их стоны наслаждения сменились ровным дыханием сна лишь, когда начало светать…