Брат императора, будучи либералом по духу, начал действовать в этом же направлении на своём новом поприще. Став наместником, он поставил Велепольского во главе всей гражданской администрации. Был учреждён Государственный совет из поляков, а по губерниям устроены советы местного самоуправления. Суд, школы и церковные дела предполагалось также отдать в ведение польских министерств. Константин не учёл главного, — националисты-радикалы всегда будут считать уступчивость показателем слабости. Буквально спустя месяц работы на него произошло покушение. При очередном выходе из театра в Варшаве в Константина стреляли в упор. Пуля легко ранила в плечо.
В этот же день Константин Николаевич взволнованно записал в свой дневник: «Очередной день июня…Приём военных, духовенства и гражданских властей. С женой были в замке, осмотрели комнаты и залы. Требуют больших переделок. Перед обедом писал Саше. За обедом гости. Потом один в театр. Не слишком дурно. После второго акта хотел отправиться. Только сел в коляску, выходит из толпы человек, я думал, проситель. Но он приложил мне к груди в упор и выстрелил. Его тотчас схватили. Я бросился назад в театр, не зная, что я — убит или ранен. Оказалось, что пуля пробила пальто, сюртук, галстук, рубашку, ранила меня под ключицей, ушибла кость, но не сломала её, а тут же остановилась, перепутавшись на шнурке лорнетки (разновидность очков) с нитью от эполет (наплечника). Один Бог спас. Я тут же помолился. Какой-то доктор сделал мне первую перевязку. Телеграфировал Саше. Общее остервенение и ужас…В 11 часов в карете с сильным эскортом воротился в Бельведер. Сказал жене так, чтобы не было испуга. Дома другая повязка и лёг. Дрожь скоро прошла. Долго приходили разные донесения и ответный телеграф от Саши. Хорошо спал».
Преступником оказался подмастерье портного Людвиг Ярошинский, а организатором самого покушения — Игнатий Хмельницкий. Следствие выяснило, что намеревались стрелять днём раньше на станции, но убийца не решился это сделать при беременной жене наместника.
Сам Константин пребывал в полном шоке. Поначалу он испытывал иллюзии в отношении Варшавы и в какой-то степени переоценивал свою фигуру. Едва вступив на должность, он выпустил воззвание к полякам с призывом «трудиться сообща и в мире для счастья Польши». Через некоторое время наместник внезапно осознал, что всюду его окружает трудно скрываемая ненависть. Тем не менее он решил усердной работой и вниманием к простым полякам переломить данную ситуацию, но тут такое…Константин решился узнать позицию царственного брата, который уже сталкивался с открытым противодействием. В дневнике он записал следующее: «5 августа. За обедней с детьми в Лазенках. Остальной день дома. Ничего особенного. От Саши телеграф, чтобы вешать всех, без сомнения. Подписал смертный приговор Ярошинскому. Остальных наказывать не решился. Это ужасная вещь, и я никому не желаю чувствовать то, что у меня в сердце происходило…»
Польская оппозиция, почувствовав слабость наместника, подала ему письмо, подписанное тремястами представителями местной элиты. В нём содержалось требование не только независимости Польши, но и возврата всех её древних прав, вольностей и границ. Не решаясь идти на открытое противостояние, Константин просто проигнорировал данный документ. Как оказалось, выбор не делать ничего при наличии явной угрозы, может и должен привести к масштабной катастрофе.
Через несколько месяцев был объявлен очередной рекрутский набор в армию и буквально сразу же по всему Царству прокатились внезапные нападения на русские войска. Солдат убивали даже спящими… Постепенно волнения переросли в настоящую войну, и охватили Царство Польское, Литву, правобережную Украину и частично Белоруссию. Участники восстания требовали восстановления национальной независимости Польши, а мятежом руководил тайный комитет. Вожди этого движения желали восстановить свою аристократическую и католическую цивилизацию несправедливо захваченной «варварским народом». Шляхетское руководство хотело не только возвращения всех прав и вольностей, но и восстановления Польши в границах 1772 года, включавших Литву, Белоруссию и Правобережную Украину.
События в Польше вызвали подъём русского патриотизма. Наглые притязания польских националистов, убийства русских солдат и чиновников, вмешательство иностранных держав во внутренние дела государства возмутили общество. Правительство получило полную моральную поддержку в подавлении польского выступления. Перед Зимним дворцом прошла огромная манифестация. Вся площадь была заполнена людскими массами. На балкон, выходящий к Адмиралтейству, вышел император. Толпа, завидев государя, принялась неистово кричать «Ура!». На концертах по требованию народа музыканты неоднократно исполняли гимн «Боже, царя храни», а в Большом театре с огромным успехом шла опера Глинки «Жизнь за царя». Народное мнение было предельно ясным, но либеральные газеты хранили при этом гробовое молчание. Мысли и чувства населения в эти дни выразил Тютчев в стихотворении, опубликованном в московской газете «День»: