…Восьмой уж месяц длятся эти битвы,
Геройский пыл, предательство и ложь,
Притон разбойничий в дому молитвы,
В одной руке распятие и нож.
…И этот клич сочувствия слепого,
Всемирный клич к неистовой борьбе,
Разврат умов и искаженье слова —
Всё поднялось и всё грозит тебе,
О край родной! — такого ополченья
Мир не видал с первоначальных дней…
Велико, знать, о Русь, твоё значенье!
Мужайся, стой, крепись и одолей!
Открыто выступил против общественного мнения лишь герценовский «Колокол», призвавший русских «свергнуть с себя устарелое и оскорбительное иго правительственной опеки», а солдат и офицеров — «идти под суд, в арестантские роты, быть расстрелянными, но не подымать оружия против поляков». В это же время против России вовсю интриговали иностранные державы. Так, глава правительства Пруссии Бисмарк полагал, что Россия откажется от Польши и тогда «мы начнём действовать, — считал он. — Займём Польшу, и через три года там будет всё германизировано». Наполеон III высказал России свою глубокую обеспокоенность судьбой Польши и предложил созвать конгресс. Министр иностранных дел Англии Джон Россель направил Российской империи резкую ноту с требованием не нарушать политических свобод Польши. Высказался и Папа Римский Пий IX, приславший государю письмо с призывом защитить католическую церковь Польского царства. Мятежники были воодушевлены европейской поддержкой и решили идти в своей борьбе до конца. Александр же в эти дни к удивлению всего двора проявлял спокойствие. Разведка ему донесла, что «цивилизованный мир» не собирается прямо вступать в войну с Россией. Наполеона III больше волновали левый берег Рейна и Мексика, а английский премьер-министр Пальмерстон на совещании заявил, что поляки видать близоруки, если полагают что Англия из-за них вступит в войну. Опираясь на эти данные, Александр издал манифест, потрясший как поляков, так и всё международное сообщество. Объявлялось признание независимости Царства Польского в границах IX века. В документе утверждалось, что Польша с древности захватывала исконно русские территории, а поэтому Петербург возвращает своё по историческому праву. Новое государство скукожилось в разы и что самое было неприятное для поляков, так это потеря их выхода к морю. Царство лишалось практически всех залежей полезных ископаемых, а сами поляки, оставшиеся на территории Российской империи, объявлялись негражданами. Поляки обвинялись в мятеже против законного правительства и покушении на члена императорской фамилии. Они были обязаны в течение семи последующих лет сдать экзамены на знание русского языка, истории и обществознания. В противном случае их ожидала насильственная депортация за границы России. Сам Константин был отозван из Варшавы, а боевые действия обострились до предела.
Формирования мятежников не могли достичь каких-либо серьёзных результатов. На крупнейших транспортных узлах находились построенные по приказу Алекандра имперские крепости, которые пресекали разворачивание крупных сил противника. Поляки не имели возможности брать крепости, так как у них не было осадных орудий, и стали вынужденно отходить в леса. Русские полки подавляли любое сопротивление безжалостно, а в плен никого не брали. — Бунтовщики покусились на брата императора. Теперь они вне закона, — заявляли офицеры. Нулевая терпимость, отказ от любых переговоров и тактика выжженной земли при наступлении русских войск, привели к бегству значительной части польского населения в указанные императором земли нового Царства Польского. За короткие сроки мятеж был подавлен, а на границах с новым государством стали строиться мощные крепости.
Иностранные державы пытались переварить произошедшее. Премьер-министр Англии Пальмерстон обсуждая польский вопрос с Наполеоном III высказывался по этому поводу весьма сумбурно.