Я заглянула внутрь темной комнаты и осторожно вошла. Во мраке я видела лишь очертания кровати, шкафа, стола и другой мебели. Спальня Волжак была значительно больше моей гостевой комнаты, что, впрочем, неудивительно.
— Решила пожелать мне спокойной ночи? – опасно ровный голос Волжак прервал мои размышления.
— Я… Да… — пробормотала я, снова растерявшись. Мне всегда было трудно подходить к Волжак, когда она была в таком искусственно спокойном состоянии. – Думала, ты зайдешь ко мне.
— Ты сама изъявила желание спать отдельно. Я уважаю твой выбор, — ответила она, и я услышала, как кровать скрипнула.
— Ты же понимаешь, что я это сделала не потому, что не хочу ночевать с тобой? – я сложила руки на груди, уставившись примерно в то место, где должна была быть голова Екатерины Александровны.
— Понятия не имею, — фыркнула она. – Я знаю лишь то, что ты сыграла по правилам моего отца.
— Кать, ну, серьезно, какие правила? Вы готовы были вцепиться в глотку друг другу, ему и так непросто принять… нас, но… Он старается, просто нужно время.
— О, так ты на его стороне? – я услышала презрительные нотки в ее голосе.
— Я на твоей стороне, — вздохнула я. – Просто не хочу, чтобы вы скандалили все выходные.
— Оставь заботу о моих отношениях с отцом – мне, — бросила Волжак и, кажется, снова легла.
— О, ну, хорошо, — вскинув руки, ответила я. – Тогда удачно вам полаяться все следующие два с половиной дня! – гордо подняв голову, я развернулась и вышла из ее комнаты, еле сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.
Я прошагала к себе и с размаху рухнула в кровать, перевернувшись на бок и бормоча под нос ругательства.
Спустя минут десять я более-менее успокоилась, хотя сон и не думал приходить. Взглянув на часы, ужаснулась – было начало третьего ночи, а завтрак в этом доме на выходных подавали в десять. То есть у меня меньше восьми часов на сон, а я даже не собиралась отправляться в объятия Морфея. Снова перевернувшись и оказавшись лицом к окну, я вздохнула. А ведь все эта чертова Волжак, будь она неладна.
Небо было чистым, и свет от луны падал на деревянный пол. То и дело на паркете я замечала танцующие тени от ветвей деревьев, которые буквально гипнотизировали. И когда я в очередной раз перевернулась, то услышала тихий щелчок защелки. Подняв голову, я уставилась на дверной проем. В мелькнувшем тусклом свете я без труда разглядела Волжак.
— Я не могу заснуть, — пробубнила она, продолжая стоять у двери.
Я откинула одеяло и встала с кровати. Глаза уже привыкли к темноте, и мне удалось даже увидеть выражение лица Волжак. Я подошла к ней вплотную и положила ладонь на щеку, поглаживая. Она продолжала смотреть мне в глаза.
— Я не люблю ругаться с тобой, — прошептала я и притянула ее к себе, обнимая. Крепкие руки тут же в ответ обернулись вокруг меня. – А тебя люблю.
— Я тоже люблю тебя, — также тихо ответила она, утыкаясь мне в шею и чуть прикусывая кожу. А после и вовсе прошлась языком по вене до самого основания уха.
Я шумно выдохнула, ощущая, как ее руки сжимают мои ягодицы. Кажется, темперамент Волжак не укротить даже ее строгому отцу.
— Твой отец спит на этом же этаже, — прошептала я, понимая, какую игру затеяла Екатерина Александровна. – И он четко дал мне понять, что не хочет разврата в своем доме.
— К черту его, — пробормотала Волжак, заставляя меня поднять руки и снимая верхнюю часть костюма. – Это пижама с собачками?
— Да, — хихикнула я, послушно отходя в сторону окна, подталкиваемая Волжак.
— Прекрасно.
Глаза Екатерины Александровны горели желанием. Когда мы оказались у окна, я увидела выражение лица Волжак, и мое либидо пустилось в пляс. Наверное, даже ее прикосновения меня не всегда заводят так быстро, как эмоции на ее лице в такие моменты.
Волжак развернула меня к окну и спустила вниз штаны.
— Вид на заднюю часть просто завораживает, не так ли? – прошептала она, прижимаясь бедрами к моей заднице.
— Ты про заднюю часть двора или… — выдохнула я, вжимаясь в нее.
— Или.
В этот момент любимые пальцы как всегда вовремя оказались внутри. Резко и без прелюдий. Ну, что я могу сказать, Екатерина Александровна всегда знала свое дело.
Ритмичные и поначалу медленные, плавные движения сменились быстрыми толчками. В какой-то момент она поменяла положение пальцев, и я ощущала, как к проникновению присоединилось поглаживание клитора. А это была смесь, способная выбить из меня дух очень быстро. Большой палец Волжак был во мне, остальные ласкали сверху, а вторая рука сжимала мою грудь. Мы двигались синхронно и быстро, и когда я ознаменовала свое фееричное окончание стоном, который попыталась сама же и заглушить, сжав зубы, то дернулась и задела чертов горшок, что стоял на подоконнике.
— Не замечала раньше, что ты любишь бросать предметы, когда кончаешь, — усмехнулась Волжак, все еще не выходя из меня, но сменив движения на медленные и успокаивающие. Я же пыталась восстановить дыхание.
— Я не могла кричать, поэтому решила скинуть горшок, — усмехнулась я в ответ. – Ты… останешься? – замявшись, спросила я, выпрямляя спину и прижимаясь лопатками к груди Волжак.
— А ты разве не боишься гнева моего отца? – спросила она, но я расслышала веселую издевку в ее голосе.
— Ты сама сказала: «К черту его», — пальцы Волжак, наконец, оставили меня в покое, и я полностью развернулась к ней. – Я постараюсь не пинаться.
— Хорошо, — Волжак поцеловала меня в кончик носа. – Если что, я просто скину тебя с кровати.
***
На следующее утро мы все собрались в большой и красивой столовой за завтраком. Утренняя трапеза, определенно, важна в этой семье. Всем кроме Светланы Юрьевны принесли яичницу, а мать семейства предпочла овсянку.
— Стараюсь следить за фигурой, — пояснила она, видя мое слегка удивленное лицо. – Каши и фрукты – мои спутники по утрам уже пару лет.
— Но у вас замечательная фигура, — ответила я, заминая уже не первый кусочек бекона с тостом.
— Спасибо, Ирочка, именно поэтому она и замечательная, — рассмеялась женщина. – На самом деле я склонна к полноте.
— О, по вам не скажешь, — улыбнулась я в ответ.
— Моя жена может вам целую лекцию прочитать о правильном питании, — добавил Александр Николаевич. – Советую послушать.
— Саш, ты говоришь так, будто у Иры есть лишний вес, — с укором ответила мужу Светлана Юрьевна, но я промолчала, лишь заметила, как рядом сидящая Волжак стала интенсивнее жевать, и желваки ее забегали еще быстрее.
— Нет-нет, — тут же покачал головой отец семейства. – Я просто к тому, что ты в этом разбираешься. Да и кто сейчас питается правильно? – пожал он плечами. – Никогда не лишнее узнать что-то новое.
Было неясно, то ли он пытался меня оскорбить, то ли правда не имел в виду ничего плохого.
К счастью, Светлана Юрьевна тут же сменила тему разговора, поэтому завтрак продолжился в спокойной обстановке.
Когда все уже пили кофе, Волжак-старший обратился к дочери:
— Я сказал Виталию, чтобы он был сегодня с вами. Покатайтесь, посмотрите город, а к семи возвращайтесь на ужин.
— Мы доедем до города, а там снимем машину, ни к чему заставлять Виталия мотаться с нами. У него, насколько я знаю, тоже выходной должен быть, — проговорила Волжак, глядя то на мать, то на стол, но никак не на отца.
— У него плавающий график, и тебе это известно. Он – водитель, и я плачу ему за это деньги. Даже если это его выходной.