После добралась до меня. И уже через пару минут мы лежали на кровати абсолютно обнаженные. Такой страстной Волжак не была давно. Нет, с сексом у нас по-прежнему было все в полном порядке (чему я не переставала радоваться), но, давайте будем честными, все-таки после двух с лишним лет отношений быть страстными, как в первые недели или месяцы довольно сложно. Это просто происходит – страсть, дикие эмоции и необузданность затихают и сменяются более спокойными чувствами по большей части. Но сейчас у меня было ощущение, что мы вернулись в то время, когда только познакомились, когда мы занимались сексом в офисе, лифте, поезде.
Волжак сжимала мою грудь, ногой раздвигая бедра. Я царапала ее спину, пытаясь не то ее вдавить в себя, не то саму себя вдавить в нее. И когда бедро Волжак начало тереться о мою промежность, это практически заставило меня задохнуться.
Но мне неожиданно дико, до жути, захотелось не получить оргазм, а подарить его ей. Конечно, мне давно позволялось доставлять ей удовольствие, прикасаться, трогать и все прочее, но все же я оргазмы получала куда чаще, чем сама Волжак. И моменты, когда она хотела близости в свою сторону, были реже, чем когда она доводила до фейерверков меня. Но я решила рискнуть.
Я перевернула нас и оказалась сверху. Поцеловала ее губы, прошлась по челюсти, провела языком по шее и стала спускаться ниже. Волжак приподняла голову и обняла меня ладонями за лицо, пытаясь вернуть мой рот обратно, но я уже разошлась, и останавливаться мне не хотелось.
— Пожалуйста, позволь мне это сделать, — прошептала я, не сдаваясь. Я видела, как она раздумывает над этим, и понимала, что сейчас она в том состоянии, когда ей тяжело отдать инициативу. Но, видимо, мой взгляд и моя интонация звучали как-то по-особенному и смогли ее убедить, потому что Волжак выдохнула и опустила голову, ослабляя хватку. Я тут же вернулась к ее телу, спускаясь по животу вниз.
Когда мой язык и пальцы усердно работали между ног Волжак, приближая ее к оргазму, я почувствовала, как красивое жилистое тело моей любимой женщины напряглось, а рука ее сжала мои волосы на затылке. И через пару мгновений бедра подо мной приподнялись и задрожали. Еще несколько финальных движений, и тело Екатерины Александровны вернулось на матрас, расслабляясь.
Я прошлась языком в обратном направлении, возвращаясь к ее губам. Она поцеловала меня, и я почувствовала ее руку у себя между ног. Но остановила ее, аккуратно сжав пальцами.
— Позволь мне просто полежать рядом. Без… возвращения услуги, — пробормотала я, целуя ее в уголок губ.
— Возвращения услуги? – усмехнулась Волжак.
— Да, — я улыбнулась. — Это заставляет меня чувствовать себя почти всесильной.
— Ты странная, — снова усмехнулась она, но перестала пытаться вернуть инициативу.
— Я люблю тебя, — прошептала я, гладя ее по щеке. – Я очень сильно тебя люблю.
— Даже несмотря на все это? – грустно усмехнулась Волжак.
— Послушай меня внимательно, — я приподнялась на локте и заставила ее посмотреть мне в глаза. – Я уже говорила тебе это много раз, но скажу снова. Ты ни в чем не виновата. Это трагическая случайность. Даже если бы ты была там, нет гарантии, что ничего бы не произошло. Это просто случилось. И ты тут не при чем.
Волжак отвела взгляд и слегка нахмурилась. Между ее шикарными бровями пролегла морщинка. Я смотрела на ее красивое лицо и отмечала, что раньше мне было сложно понять, что за мысли у нее в голове, и я не всегда замечала и осознавала, что ее что-то беспокоит. Но теперь я лучше анализировала и понимала свою женщину. И мне это нравилось. Пусть ее мысли так и оставались для меня загадкой.
Волжак прочистила горло и проговорила чуть хриплым голосом:
— Я сама рассказала ему.
— Что рассказала? – не поняла я. – Кому?
— Отцу. Сама рассказала о том, где была, когда… Когда все произошло. Я хотела поддержки, а он… Обвинил во всем меня. И… я не могу сказать, что он не прав…
— Но он не прав! – горячо воскликнула я. – И мне дико даже думать об этом! Он просто гомофоб! Твоя мама тебя любит и принимает такой, какая ты есть! Так должны поступать родители.
— Она просто не знает, почему меня с ними тогда не было. Боюсь, скажи я правду и ей, то… — Волжак вздохнула. – В общем, я ему благодарна хотя бы за то, что он держит язык за зубами. Хотя, наверное, он молчит только потому, что боится, что я в ответ вытрясу его грязное белье, — хмыкнула она. – Но… Каждый раз, когда я смотрю ей в глаза, то думаю о том, будет ли она смотреть на меня также, как сейчас, если узнает всю правду.
— Я же смотрю на тебя также. И я уверена, что и твоя мама прекрасно поняла бы, что ты ни в чем не виновата. И тебе будет гораздо проще, когда ты сама это поймешь и поверишь в это.
Волжак села на кровати и запустила пальцы в волосы.
— Я не знаю… Я столько жила с этим грузом вины, что привыкла к нему. И только эта ноша стала мне, казалось бы, по плечу, как снова… Черт бы его побрал, — прошипела она и снова легла, уставившись в потолок. – Может, тоже уедем на Филиппины?
— И что мы там будем делать? – рассмеялась я.
— Ну, мы с Машей будем продавать ее картины, охотиться на пляже на рыбу, а вы с Оксаной будете лазить по деревьям и добывать кокосы… Или что там растет.
— Ты не путаешь Филиппины с Таиландом? – рассмеялась я. – Филиппины достаточно современная страна, скажу я тебе.
— Значит, давай уедем в Тай и построим там себе шалаш.
— Прекрасно, но не забывай, что я быстро обгораю. Я буду целыми днями сидеть в этом шалаше.
— Ну и отлично, зато чистый воздух… И никаких проблем, — вздохнула Волжак и подняла руку, давая понять, что мне нужно лечь к ней на плечо.
— Ты же понимаешь, что от проблем не убежишь? – тихо проговорила я.
— Понимаю. Именно поэтому мне нужно остаться здесь еще на пару дней, — серьезно проговорила Волжак, а я снова была на грани паники. Она же не заставит меня улететь домой в одиночестве?
— Я надеюсь, ты осознаешь, что я сяду в самолет только с тобой? – как можно более спокойным голосом ответила я, но, уверена, Волжак почувствовала, как я напряглась.
— Конечно, — усмехнулась она. – Я уже поняла, что ты можешь остаться ночевать в аэропорту, но не уедешь.
— Именно.
— Я арендовала машину на завтра, если хочешь, можешь взять ее, а я воспользуюсь такси. Съездишь на тот рынок… Прогуляешься…
— А ты что будешь делать? – осторожно спросила я.
— А я закончу все то, что давно нужно было закончить, — ответила Волжак, сосредоточенно глядя в потолок. – Мне нужно решить вопрос с акциями и документами. Не хочу, чтобы меня что-то связывало с фирмой отца. А на это понадобится некоторое время, а также участие юриста и еще кучи людей. И самого отца, разумеется.
— Не забывай, что он делает все, чтобы задеть тебя, — напомнила я ей. – Не поддавайся на его уловки. Он… Прости, но он очень жестокий человек.
— Я знаю, — вздохнула Волжак. — Придется вспомнить, как это – быть хладнокровной стервой, — усмехнулась она. – А то с тобой я совсем размякла.
— Неправда, ты все еще умеешь это «включать». И… иногда это так заводит, — пробормотала я, пробегаясь пальцами по ее груди.
— О, в самом деле? – усмехнулась она, наваливаясь на меня сверху.
— У меня извращенная фантазия, — хихикнула я, когда зубы Волжак сомкнулись на моей шее.
========== 11 ==========
Прошлой ночью мы чуть ли не впервые столько времени говорили о личном. О ее личном. Волжак рассказала, что давно знает об изменах отца, которые он успешно скрывает уже много лет. И что она не рассказывает матери только потому, что не хочет сделать ей больно, а не потому, что прикрывает своего папашу. Каким бы подлым он не был, Светлана Юрьевна любила мужа. А Волжак не хотела рушить жизнь матери, к которой относилась с большой теплотой.
***
Она уехала с самого утра. Я смутно помнила, как сквозь сон пожелала своей женщине хорошего дня, когда она поцеловала меня перед уходом. Проснувшись около одиннадцати, я потянулась и, улыбнувшись запаху духов Волжак, который все еще витал в спальне, осмотрелась. Мой чемодан стоял у небольшого шкафа, а вещи, что были на мне вчера, лежали аккуратно сложенные сверху. Немного подумав, я взяла телефон и написала сообщение Волжак, с пожеланием доброго утра и важной информацией о том, что я скучаю.