— Ты и есть мама.
В этой параллельной вселенной, путешествии во времени или сне я — мама. Но в моей голове я всё ещё просто Элена. Без каких-либо детей и с плоским животиком. А передо мной стоит Кит. Парень, которого моя лучшая подруга считает «тем самым». Быть не может, чтобы я вообще обратила на него внимание. Но сейчас я смотрю на него и пытаюсь увидеть его в другом свете. Он совсем не похож на Нила. Коренастый и немного взъерошенный. Нил сбривает волосы на руках, а руки Кита покрыты черными волосками. У Нила темные глаза, у Кита — светлые. Нил пользуется контактными линзами, Кит носит очки. У нас с Дэллой всегда были разные вкусы относительно мужчин, и нас обеих это устраивало. Так легче придерживаться принципа, что дружба важнее парней.
— Где она? — задаю я вопрос.
— Она все ещё во Флориде. Мы переехали сюда пару лет назад.
Кит берет меня за руку и говорит:
— Позволь кое-что тебе показать.
Это ощущается таким неправильным. Наши пальцы не подходят друг другу. У него крупные руки и грубоватые пальцы. Моя рука, словно растянутая, неловко лежит в его ладони. Дэлла всегда говорила, что руки должны подходить друг другу, как кусочки паззла. У них с Китом подходили. Она сама мне это сказала!
Внезапно из кухни появляется тот маленький мальчик. Кит отпускает мою руку и заключает его в объятия.
Похоже, они отлично ладят, учитывая, что он мальчику не отец. Его отец — Нил. Так, где же Нил? И что между нами произошло?
— Что случилось с Нилом? Почему мы не вместе?
Кит бросает взгляд на мальчика… как его зовут? Тим? Том? И опускает того на пол.
— Иди, поставь какое-нибудь кино, а я через минутку к тебе присоединюсь.
Полагаю, он послушный ребенок, потому что сразу соглашается и убегает в комнату, шлепая босыми ногами по паркету.
— Нил изменил тебе, — говорит он. — Но все не так просто, как кажется. Ты не держишь на него зла. Ты его поняла.
Жар поднимается по моему лицу. Нил мне изменил? Нил не из таких, не говоря уже о том, что он был готов целовать землю, по которой я ходила.
— Он бы так не поступил, — протестую я. Кит пожимает плечами.
— Люди есть люди. Все меняется.
— Нет, — заявляю ему. — Это жизнь «Поттери Барн». Я её не хочу.
— Как я уже сказал, всё не так просто. У него были… причины.
Но прежде чем я успеваю спросить, какие же это причины, младенец начинает плакать. Кит смотрит на её дверь, а потом на меня.
— Ей нужна лишь ты. У неё режутся зубки. Если я пойду и возьму её на руки, она закатит истерику.
— Я ведь даже не люблю детей.
Он берет меня за плечо и поворачивает лицом к двери детской.
— А эту ты любишь, — говорит он, подталкивая меня вперед.
— Как её зовут? — шепотом спрашиваю я, прежде чем открыть дверь.
Он широко улыбается. И по какой-то причине мой желудок делает маленькое сальто.
— Бренди.
Я одариваю его взглядом, полным отвращения, и шиплю:
— Как ликер?
Он пытается не улыбаться, но я все равно вижу, как около его рта появляются те самые глубокие морщинки.
— Это то, что ты пила в тот вечер, когда забеременела.
— О, боже, — вздыхаю в ответ и толкаю дверь. — Я превратилась в чертово клише.
Бренди сидит в своей колыбельке и громко плачет. Но как только видит меня, её ручки сразу устремляются вверх. Никогда раньше дети не тянулись ко мне; я им нравлюсь еще меньше, чем они мне.
Я беру её на руки, и рев сразу прекращается. Она маленькая. Совсем крошечная. И у неё так много волос, что она похожа на львенка. Полагаю, если бы мне нравились дети, её можно было бы назвать миленькой. Я передаю её… отцу.
— Держи, — говорю я, протягивая ему малышку.
Он качает головой.
— Нет, сама держи.
Я в напряжении несу её на руках, пока мы идем в комнату, которая выглядит как ещё одна гостиная. Но эта не похожа на взрослый «Поттери Барн», скорее на «Поттери Барн» для детей. Господи. Если все это правда, то что со мной произошло? Вся эта фигня мне не нравилась. Моя собственная квартира напоминала результат неудачной гаражной распродажи.
— Почему все так выглядит? — спрашиваю у него.
— Как именно?
— Как будто я лишена индивидуальности.
На лице Кита появляется удивление.
— Не знаю. Это то, что тебе нравится. Я никогда раньше об этом не задумывался.
— Как давно мы вместе?