Я, кажется, окончательно сбил с толку бедного Питера.
– А мне что делать?
– Ничего! – произнес я с нажимом.
– Ладно. Так, значит, время пришло, – сказал Питер. – Сегодня вечером все свершится. Когда мы будем с Викки ужинать, в твоей квартире произойдет нечто такое, что дискредитирует Новак, а заодно и Викки, и полетит, к чертям, все, над чем Викки так долго и упорно работала! Мои нервы таких передряг не выдержат, Кэтч! Этого вполне достаточно, чтобы заставить человека взорваться!
– Прибереги силы для сегодняшней ночи.
Я поднял колпачок от ручки вверх, будто это был бокал с вином, и произнес тост:
– За сегодняшний вечер!
Барбара
Я отмокала в джакузи с пеной уже часа два, мечтательно взирая на ночной Манхэттен сквозь застекленные створчатые двери и слушая пластинку Джуди Гарленд: «Вознеси меня в небеса и заставь танцевать средь Луны и звезд…». Я действительно ощущала себя способной взлететь на Луну.
Наконец я заставила себя вылезти из ванны и надела свою любимую грацию от Диора. Затем села за туалетный столик и стала выбирать из своей коллекции духи на сегодняшний вечер. Нынче подойдут только одни: «Мой грех». Я помазала ими за ушами, на шее и в ложбинке груди…
Когда Зип зашел за мной, я душой и телом была готова к большим свершениям.
Однако по пути ему нужно было заглянуть кое-куда.
– Надеюсь, ты не против зайти со мной туда на минутку, – сказал он у дома, где проходила вчерашняя вечеринка. Вероятно, Кэтчер Блок опять подстроил встречу с интервью.
– Нет, но боюсь, у тебя в очередной раз просто отнимут время.
Когда мы подошли к двери, то увидели, что к ней прикреплена записка.
Зип отлепил ее, открыл и прочитал следующее: «Дорогой Зип, случилось кое-что непредвиденное. Прими мои извинения. Внутри найдешь бутылку шампанского».
– Весьма типично для него, – сердито нахмурившись, заметила я.
– Но мы все же можем откупорить бутылку шампанского, – сказал Зип. – Давай задержимся минут на десять.
– На десять минут?
– На десять минут, – уверенно сказал он. Вставив ключ в замочную скважину, он открыл дверь.
Барбара
В то самое время, когда я входила в квартиру Кэтчера Блока, намереваясь открыть Зипу свой секрет, Викки ужинала с Питером, собираясь сделать ему предложение.
Прежде всего позвольте объяснить вам, что я описываю все произошедшее, опираясь на первоисточник, а именно дневник Викки. Она разрешила воспользоваться ее записями (хотя и так рассказала мне обо всем в красках), уповая на то, что это поможет мне в написании книги.
Конечно, мне пришлось провести некоторую цензуру, иначе я рисковала бы попасть в списки запрещенных книг. Но, за исключением этих мелких исправлений, все приводится без изменений.
Вот что там произошло.
Питер был счастлив, когда Викки позвонила ему и предложила поужинать вместе. Они поехали в очень романтический японский ресторанчик.
Викки была сама не своя от волнения и все не решалась затронуть опасную тему о замужестве. Однако, когда они уселись на подушки на полу, она заметила, что Питер и сам ведет себя в высшей степени странно. Он был как-то подозрительно молчалив. К тому же постоянно теребил салфетку и в конце концов сделал из нее лягушку в стиле оригами.
– Питер, – мягко сказала Викки, – что случилось? Ты какой-то нервный.
– Я не виновен! – воскликнул Питер. – В чем моя вина?
Викки изумилась.
– Я не сказала «виновен», я сказала – «нервный».
– Ты что, обвиняешь меня в том, что я что-то скрываю от тебя? – взвизгнул Питер чуть громче, чем того требовали приличия.
Люди, сидящие за соседними столиками, начали посматривать в их сторону.
– Питер, успокойся, – прошептала Викки.
Викки в целом большая умница, и, как она пишет в своем дневнике, это был подходящий момент для того, чтобы объявить Питеру о своих намерениях.
– Все нормально, Питер, – сказала она с теплотой в голосе, – ты ничего от меня не скрываешь. – Она набрала побольше воздуху в легкие и затем с понимающим видом произнесла: – Я и так все знаю. Питер побледнел.
– Что?
– Да, я все знаю. Уже давно.
– Давно?
– Да, – ответила Викки. – Ну так и что из этого? Ты гомосексуалист, и ты безнадежно влюблен в Кэтчера Блока. – Она пожала плечами. – Но это не препятствие для нашей женитьбы.
– ЧТО?
В этот момент, по словам Викки, Питер выглядел так, будто его вот-вот хватит удар.
– Я НЕ… – Он посмотрел по сторонам и чуть-чуть понизил голос. – Я не гомосексуалист!
– Ну же, Питер, довольно притворяться! – сказала Викки, устав от этой игры. – Сначала ты готовишь для Кэтча в его квартире, потом эта фотография родителей Кэтча в твоей квартире… Поверь, если бы этому было какое-то другое объяснение, то я бы его уже нашла! – Она хихикнула. – Хотя в какой-то момент я даже убедила себя, что вся наша жизнь – это большой шутовской сексуальный балаган и что, возможно, ты поменялся ключами со своим ведущим журналистом, чтобы заманить меня в его холостяцкое логово и соблазнить!
Питер схватил Викки за руки и, кивая как болванчик, жалобно промямлил:
– Да, это так! Я действительно поменялся с ним ключами.
Викки закатила глаза.
– О, Питер, перестань! Если ты не из-за этого чувствуешь себя виноватым, то тогда из-за чего?
– Из-за того, что Кэтчер Блок все это время обманывал Барбару Новак, для того чтобы написать скандальное публичное признание, разоблачающее ее! – выпалил он.
– Что?
Викки позже записала в дневнике, что эта новость привела ее в полнейшее негодование. (Спасибо, Викки!)
– И ты все это время знал об обмане? – Она смотрела на него как прокурор на допросе.
Питер моргнул – и кивнул с несчастным видом.
Извините, но в этом месте мне пришлось вычеркнуть некоторые слова и выражения. Думаю, достаточно будет сказать, что мой спокойный, уравновешенный издатель дала волю чувствам.
– Где они? – призвала она Питера к немедленному ответу.
– У него… э-э-э, у меня дома!.. У него дома, – наконец признался он.
Викки поднялась с пола со всей грациозностью, на которую только способна женщина в узкой юбке, корсете и на высоких каблуках.
Она с яростью смотрела вниз на мужчину, в которого, как ей казалось, была влюблена.
– Прощай, Питер! – решительно отрезала Викки. – Свадьба отменяется!
Она схватила свою накидку и выбежала на улицу, чтобы поймать такси.
Питер неуклюже поднялся, немного прихрамывая, так как его левая нога затекла, и закричал:
– Эй, где гейша? Мне нужны ботинки!
Кэтчер
– Давай проверим, правильно ли я разобрался с этими кнопками, – растягивая гласные, протянул я. – Первая кнопка для света, вторая – для граммофона. Ты не возражаешь, если мы задержимся здесь еще чуть-чуть?
– Я не против, если ты этого хочешь, Зип, – ответила Барбара.
– Хорошо, тогда остаемся. – Мы сидели на диване в моей квартире, попивая шампанское. – Итак, первая кнопка приглушает свет, вторая – включает музыку.
Есть! Комната погрузилась в полумрак, и зазвучала приятная и легкая мелодия.
Я нажал на третью кнопку на панели, и диван, на котором мы сидели, автоматически разложился. Мы долго смеялись, поднимали ноги в воздух, а потом затихли, лежа рядом бок о бок.
Барбара и я одновременно повернули головы и посмотрели друг на друга. Я снял очки Зипа и заглянул ей в глаза. Затем протянул палец к ее лицу.
– У тебя ресничка… – прошептал я, нежно дотронувшись до ее щеки, после чего поддел ресничку пальцем, поднес ее к губам Барбары и сказал: – Загадай желание.
Не отрывая от меня взгляда, она загадала желание, подула на ресничку и улыбнулась.
– Что? – спросил я.
– Забавно… То, как ты сказал «ресничка». Будто у тебя какой-то другой акцент.
Я быстро надел очки Зипа на нос.
– Да, забавно, – старательно растягивая гласные, сказал я. Нужно быть осторожным и не выходить из роли до конца. – Этот диван тоже забавная штука. Похоже, мы действительно в типичной берлоге холостяка, наполненной всяческими штучками, чтобы соблазнить женщину и создать нужное настроение.