«А ведь ровесница, — сокрушалась Наташа. — В один класс ходили. Выглядит как девчонка. И не только выглядит… Только вздыхать и завидовать…»
Наташа вздохнула.
«И возможности любые. Стилл не только острова создает, у него космические корабли и недвижимость на других планетах. Хорошо быть элементом стилла. Элестом… Только вот не всем везет. Кто-то на первой же Встрече в стилл попадает, а кто-то и за шестьсот Встреч никак…»
Наташа снова вздохнула.
Ладно.
В эту Встречу всё должно, наконец, получиться. Не зря с самого утра торчит занозой какое-то беспокойство. И она тоже наконец-то станет элестом. А не только подругой элеста.
По запястью постучал крошечный молоточек.
Она глянула на руку. На браслете — коммуникаторе, не пластиковой ерунде, которую можно увидеть на любых руках, а сделанном на заказ из золота и камней, вспыхивал пунцово-красный рубин.
Экстренно?
Наташа вывела сообщение на экранчик, пробежала по нему глазами. Мотнула головой. Прочитала еще раз.
— Не-не-не… Херня какая-то. Это кто-то напутал, — пробормотала она под нос.
Пройдя от двери до окна и обратно, она сильно закусила губу, несколько раз с силой втянула воздух носом. Помогло. Слёзы и паника отступили.
«Хорош бегать! — мысленно приказала она себе. — Звонить надо».
Несколько раз промахнувшись, она ткнула в нужный контакт.
На другом конце зазвучал механический голос:
— Наташа, Лиля сейчас занята.
— Васька! Я всё понимаю! Но у меня беда! Дай мне ее! Срочно! Срочно! Понял?
— Да, Наташа, — механический голос сменился тоном английского дворецкого, — я понял. Одну минуту.
Заиграла умиротворяюще снотворная музыка.
«Издевается? — подумала Наташа. — Или это он меня успокоить хочет? Хрен ему. Я не успокоюсь. Я…»
— Привет, Наташка! — прозвучал бодрый голос подруги.
— Лиля! У меня фигня случилась! Мне сейчас сообщение прислали… — Наташа старалась говорить как можно ровнее, но вместе со словами хлынули и эмоции. — Короче, какие-то козлы напутали! Надо это распутать. Я тебя умоляю. Скоро Встреча!
— Погоди… — на другом конце что-то прошуршало. — Давай быстренько и по существу.
— По существу? Мне сейчас пришло сообщение, что сегодня меня не пустят на Встречу! За что? Я ничего не сделала! Какой-то искин напорол, а я…
— Ясненько, — прощебетала Лиля. — А еще что написали?
— На год! Ни за что! Ты элест. Дай им пинка, и они исправят. Ты же всё можешь…
— Ну всё — не всё… Подожди. Сейчас попробую разобраться.
Снова заиграла сонная музыка.
— Наташ, — прервал музыкальную паузу голос Лили, — ты там?
— Ну?
— Значит вот что, подруга. Ты только не переживай. Я связалась с Союзом…
— Ошибку исправили? Мне еще ничего не пришло.
— Нет, Наташ. Ошибки нет. У тебя действительно мораторий на Встречи.
— Что?
— Мораторий. На Встречи. Сроком на год.
— Какого? Я ничего не сделала! За что?
— Не «за что», а для чего. Мне сообщили, что при твоем количестве безрезультатных участий необходим перерыв. После перерыва твои шансы на застилливание должны резко увеличиться. Так что— это не наказание, а забота о тебе же.
— Чего?! Забота? А что при мне результативность Встречи повышается? Это ничего не значит?
— Забота о тебе лично. Не переживай. Годик передохнешь, поучишься, увеличишь шансы…
— Ты, как сейчас помню, очень много училась, — съязвила Наташа. — Прям с утра до ночи. Ага. Меня будто там не было. Пришла и на первой же Встрече бах в элесты! А у меня, значит, форма не та!
— Мне просто повезло.
— А мне нет? Шестьсот Встреч! С лишним!
— Слушай, скоро будет тренинг Основательницы. Я тебе билет подарю. Сразу рисовать начнешь. Об этом мечтают миллионы…
Наташу захлестнула горячая волна негодования, в ушах зашумело.
Год!
Под ногу подвернулся стул, тут же отправленный пинком в дальний угол. Следующей под руку подвернулась подушка, а потом попало еще что-то. Что было дальше, Наташа помнила плохо. Предметы, способные лететь от пинка, летели. Тяжелым и большим — доставалось всем, подвернувшимся под горячую руку.
Когда силы иссякли, она обнаружила себя посреди номера с похудевшей подушкой в руке. Жар затапливал от пяток до макушки и стремительно сменялся ознобом. Ноги подкосились. Она опустилась на пол.
В воздухе висели белые перышки, медленно кружились в воздухе, напоминая большие продолговатые снежинки. Повсюду и на самой Наташе они топорщились снежными горками. Стулья валялись в противоположных углах. По экрану пробегала трещина. Досталось и витрине, спасшей посуду от превращения в черепки.