Все будет хорошо?
Моя дружба с леди Сертралиной, которая замужем за Золофтом, длится очень недолго – даже не было времени узнать друг друга. После пяти дней лечения, в один вечер, когда я ужинала со своим мужем, почувствовала, что теряю сознание. В этот раз это было не обычное качание, которое через какое-то время сходит на нет. Все вокруг померкло, мир исчез, и я поняла, что дальше будет только хуже. Успела положить ложку на тарелку и предупредить мужа, что сейчас потеряю сознание. Потом все темнеет, и я проваливаюсь в небытие.
На полу моей кухни лежать не очень удобно, особенно зимой. Едва прихожу в себя, первое, что осознаю, – это холод – мне никогда в жизни не было так холодно. Мои ноги приподняты, лежат на стуле. Делаю вывод, что это муж положил меня так, пока я была без сознания. Пол твердый, и у меня ощущение, что я деревянная кукла, к тому же полузамерзшая.
Муж спрашивает, нужно ли кому-то звонить. Я не знаю, нервничаю, боюсь, мне холодно и страшно. Говорю всякую чушь, вроде того, что умру, а потом опять теряю сознание. Когда я открываю глаза, муж говорит по телефону, по номеру 118[1].
– Они хотят знать, принимаешь ли ты лекарства, – говорит он.
На мгновение я так растерялась, что даже не поняла, о чем это он, потом сообразила и назвала свой антидепрессант. Вскоре он кладет трубку.
– Сейчас приедут, – говорит он и больше ничего не добавляет. Я остаюсь вот так, на полу, с ногами на стуле, очень замерзшая и очень напуганная, пока мы ждем скорую.
Приезжают двое: мужчина и девушка. Очевидно, что эти люди привыкли видеть всякое. Быстро осмотрели меня и, хвала небесам, пришли к выводу, что ничего серьезного: все жизненные показатели в норме.
Они помогают мне встать, потихоньку. Это занимает не менее пяти минут, но как только меня сажают на стул – я теряю сознание. Опять темно, холодно, лежу на полу. Когда прихожу в сознание, говорят, что лучше мне отправиться в реанимацию.
В машине скорой помощи я опять собираюсь потерять сознание, но сообразительная девушка начинает засыпать меня вопросами, пока окончательно не прихожу в себя.
В больнице меня относят на носилках к какому-то мужику в приемной. Девушка из скорой помощи поясняет: «Она принимает антидепрессанты в течение недели. Никаких проблем нет, но все время теряет сознание». Вижу, как мужчина делает жест, как бы говоря: «Хорошо, понял, снова та же история». Хотелось бы расспросить этого джентльмена, который принимает людей на носилках в отделении скорой помощи. Несомненно, он знает что-то хорошее, но я напугана и обессилена, поэтому молчу и жду, когда они придут и заберут меня.
Мне сделали анализы крови, электрокардиограмму – все в порядке, – но все равно оставили на ночь под наблюдение врача, в палате, являющейся своего рода чистилищем для тех, кого привезли на скорой помощи, но еще не решили, отпустить домой или госпитализировать. Здесь нет комнат, только ряды коек, разделенных между собой белыми ширмами. Рядом с моей кроватью находится большая стойка с парой компьютеров. Дежурные медсестра и врач проверяют медицинскую документацию, прежде чем совершить обход прибывших пациентов. Не возражаю оказаться рядом с ними. В этот момент я не хотела бы остаться одна, тем более в темноте. Предпочла бы не спать этой ночью, чувствуя, как вокруг меня кипит жизнь. Мне страшно, я очень нервничаю, но нахождение в больнице позволяет чувствовать себя в безопасности.
Врач подходит к моей кровати и садится на стул, держа мою карту в руках. Она очень вежливая. С заботой в голосе осведомляется, что именно произошло. Настаивает, чтобы я детально описала, на что были похожи эти обмороки, что чувствовала до этого, как долго оставалась без сознания. Рядом со мной муж, который помогает ответить на вопросы.
Затем доктор спрашивает, были ли раньше обмороки, и я несколько раз говорю: «Да!» Рассказываю ей, как ездила маленькой в горнолыжный лагерь. Мы, закутанные и замерзшие дети, стояли в ряд, когда я почувствовала, как мир удаляется. Хорошо помню, как хотела крикнуть об этом инструктору, но смогла только прошептать перед тем, как упасть. В следующий раз такое произошло через несколько лет в церкви, во время мессы. Потом – когда старшеклассницей лежала утром в постели после небольшого происшествия. И опять: одним субботним утром дома, когда порезала палец ножом. Два года назад потеряла сознание в офисе, но там, по крайней мере, была причина: малокровие. Потом было два полуобморока при очень сильных панических атаках. Еще в прошлом году у ветеринара, который лечил кота от тяжелой травмы (я в курсе, что зря тогда посмотрела).