В сентябре мне стало лучше, и я вернулась домой. Панических атак больше не было, но на их месте появился целый букет симптомов тревожности, которые я совсем скоро начну очень хорошо различать. Утром я шла в университет на занятия или отправлялась учиться в читальный зал. Много времени проводила в баре, общаясь с одногруппниками.
После жуткого лета с бесконечными паническими атаками то, что я смогла вернуться к себе и возобновить свою жизнь, уже казалось успехом. Я верила или, скорее, надеялась, что это ужасное приключение в прошлом, однако скоро оказалось, что это не так.
Мои будни на факультете превратились в невыносимый труд. Во рту постоянно было сухо, появилась одышка. Приятное общение с друзьями стало утомительным: в животе всегда возникало чувство сдавленности, и казалось, что слова постоянно спотыкаются на языке.
Следуя совету психиатра, я начала психотерапию. Психолог сразу же прямо сказал мне, что терапия не будет направлена на устранение симптомов. Мы поговорили обо мне, моем прошлом, моих трудностях, о том, что он не может вылечить мои симптомы, а аспирин снимает головную боль. Еще он сказал мне, что не является врачом и не будет выписывать или советовать лекарства, но если я принимаю какие-то препараты, то должна сообщить ему. Все это было частью нашего «врачебного договора», и я с радостью приняла его – это казалось разумным.
Но мне все еще было плохо, я чувствовала слабость, и тяжело было дышать, голова кружилась. Каждую неделю по пути к психологу я проходила по длинной улице в центре, усеянном колоннадами. Иногда казалось, что дорога наклонена в одну сторону и что я могу потерять равновесие, упасть и перекатиться на другую.
Я была молода, и впереди меня ждало многое: я хотела закончить учебу, писать рассказы, развлекаться, знакомиться с новыми людьми, путешествовать. И вот со мной случилось нечто очень странное и непонятное, что не проходит от небольшого отдыха или пары таблеток аспирина. Это постоянное давление свело меня с привычного пути. Впервые в своей жизни я столкнулась с проблемой, которую было нелегко решить. Болезнь, протекающая нелинейно, при которой, возможно, и становилось лучше, но затем снова наступало ухудшение со странным развитием, логика которого от меня ускользала.
Одним днем, на пике раздражения и страха от этого непрерывного танца, я пошла к своему врачу, у которого наблюдаюсь и сейчас. Рассказала ему, что происходит, и тот без колебаний ответил, что это тревожность.
– Вы уверены? – спросила его.
– Абсолютно. Я это понял, только взглянув на вас.
Врач посоветовал мне Ксанакс, сказав, что он достаточно хорошо помогает в таких случаях, как мой, при тревожности и панических атаках. Я сомневалась, боялась, что препарат может мне навредить.
– Бывают случаи, когда гораздо хуже было бы не принимать его, – ответил он.
Все лето во время самых острых панических атак я принимала лекарства, не протестуя, но была убеждена, что это лишнее. Допустим, со мной случилось что-то плохое, это длилось немного дольше, чем грипп, но уже прошло, и теперь таблетки не нужны. Так я считала.
Признаться, что это не так, что все гораздо серьезнее и не разрешится в скором времени, было трудно. Но я начала с этим смиряться. Психотерапия и Ксанакс, который я могла принимать, следуя указаниям врача, мне помогли. Разумеется, я не так мечтала прожить свои двадцать с лишним лет, но трагедии не произошло.
Итак, через полчаса я была в квартире, которую делила с другими студентками. В тот вечер я осталась одна. Несколько поколебавшись, приняла таблетку и через какое-то время стала готовить ужин. Вскоре я почувствовала спокойствие, чего со мной не происходило уже очень долгое время. Я чувствовала себя полностью в настоящем моменте, получалось сосредоточиться на простых повседневных вещах: я поставила воду для макарон, расстелила скатерть, достала тарелку с полки и столовые приборы из выдвижного ящика. Никуда не торопилась, время перестало бежать и вернулось в нормальный ритм. Я снова ощутила полный контроль над своей жизнью: время ужина, я готовлю еду, потом убираю со стола и смотрю телевизор. Не было повода для беспокойства: никакой бабайка не прятался под кроватью, сердечный приступ не надвигался.
В тот раз я поймала себя на мысли, что мне не было бы так плохо, если бы внутри меня появилось некое успокаивающее место, где нет страхов, огорчений, переживаний. Спокойное место, откуда можно было бы безмятежно смотреть на жизнь. Мое спокойное место находилось где-то внутри меня. Ксанакс помог его найти, но я была уверена, что это место существует и без лекарств. Это нормальное состояние, которое я чувствовала в своей жизни много раз до того, как начала страдать от панических атак.