— Откуда ты знаешь?
— Свастика на подошве. Они ее лепили куда ни попадя чаще, чем наши звезду.
— Ты думаешь, это фашист?
— Нет, скорее партизан. Вся остальная одежда гражданская. А потом, почему обязательно фашист, ведь не все же немцы, воевавшие на той войне, были фашистами. Были и такие, что шли вообще против воли. Но это точно не фриц. Это наш.
— А может, диверсант? Специально в нашу одежду переоделся.
— Ага, а сапоги свои оставил, чтобы ноги не промочить. Нет, Костян, скорее эти сапоги партизан с убитого немца снял. Так что они трофейные. Сапоги-то у них не в пример нашим будут… У нас в Узорове у одного похожие были, так он их до прошлого года таскал.
Ты знаешь что, — Сема перевел луч фонарика куда-то в угол землянки. — Давай я тебе посвечу, а ты пошарь по углам и под нарами. Может, здесь есть оружие, оно нам теперь может пригодиться, даже ржавое и без патронов.
Костя обшарил всю землянку, холодея от ужаса, заполз под нары. Оружия нигде не было.
— Может, это все-таки не партизан, — решил Костя.
— Может, и не партизан, может, какой-нибудь беглый зек, может, еще кто. Бог его знает. Давай теперь отсюда выбираться.
Но перед выходом Сема уже сам еще пошарил вокруг скелета, оружия он и там не нашел.
После землянки с человеческими останками сырой тяжелый воздух Чертова леса показался Косте свежим и чистым. И вообще лес не выглядел теперь таким угрюмым и страшным. Костя и в Подмосковье ходил в такие за чернушками.
— Что дальше делать будем? — спросил он бодрым голосом Сему.
— Ты знаешь что, — ответил тот, — попробуем вот как. Полезай обратно в яму и, если что, прячься в землянку. А я ребят покричу. Боюсь, что другого способа их найти не существует.
— Я туда больше не полезу, — заявил Костя. — Лучше здесь.
Семен молча пожал плечами, сложил ладони рупором, набрал полные легкие воздуха и заорал богатырским басом:
— Се-ре-е-га! Же-енька! Лы-ы-ков! Гри-го-рьев!
— Ау-у! — закричал вслед за ним Костя.
Весь остаток дня пробродили они вдоль болота, поочередно и вместе выкликая имена потерявшихся ребят. К вечеру Костя сорвал голос и говорил теперь все время шепотом и с присвистом. На зов никто не шел, никто не откликался.
Казалось, что в Чертовом углу не бывает ни дня, ни ночи. В Карелии, южнее полярного круга, даже в разгаре июля все-таки ночью темнее, чем днем. Но здесь под еловыми лапами сумрак царил постоянно. Приближение ночи выдало себя лишь густым бурым туманом, клубами полезшим с болота на еловый лес. Теперь заблудиться в Чертовом углу стало еще проще. Можно было залезть и в трясину.
С трудом они отыскали знакомое место, вернулись к землянке у поваленного дерева с муравейником. Развели костер на месте старого кострища. Есть было нечего. Только попили чистой воды, загодя набранной Семой из Шойны в его любимую флягу, с которой он никогда не расставался в походе.
Костя уже не спрашивал, что они будут делать дальше, как искать Женьку и Сергея. Семен сам строил планы:
— Будем сидеть здесь до тех пор, пока не сойдет туман, и орать, пока не охрипнем.
Костя кивнул.
— А потом подождем еще немного и пойдем назад за помощью.
— Может, они уже вернулись в лагерь? — предположил Костя.
Сема только пожал плечами.
— Сем, — просипел Костя, — а если вместо них придет тот, кто подрубил дерево? — Этот вопрос Костя хотел задать уже давно, но боялся, что Сема посчитает его трусом.
Семен опять пожал плечами, — конечно, и он не раз уже думал о том же. Потом все-таки ответил кратко:
— В тумане не придет. Действительно, на три шага от костра уже не было ничего видно.
— Попробуй поспать, — предложил Сема. Костя отрицательно покрутил головой.
Какой тут сон, да еще под Семины крики.
Сема еще покричал немного и тоже замолчал. Устал, видно. Он подкинул в костер еловых сучьев и сел, опустив голову на скрещенные руки. Костя сделал то же самое.
— Кху-кху, кху-кху.
Костя встрепенулся от тревожного сна. Костер погас и курился слабым, едва различимым в тумане дымком. Сема сидел, насторожившись, напротив Кости за тлеющим костром. Очевидно, что и он тоже только что проснулся.
Предостерегающим жестом Сема приложил к губам указательный палец левой руки, а правой извлек из ножен широкий и острый охотничий нож. Затем, также молча, поманил Костю ладонью левой руки. Костя понял и переполз на карачках поближе к Семе, стараясь поменьше шелестеть жухлой хвоей. Сема ухватил его за плечо и притянул к себе вплотную. Они оба старательно слушали тишину.
— Кху-кху, — глухо донеслось откуда-то из тумана. Семен быстро встал, вглядываясь в ту сторону, откуда послышался этот странный, похожий на старческий кашель звук. Нож он держал наготове.
И вдруг громко треснула сухая ветка у них за спиной. Сема резко повернулся. И опять хрустнула ветка, и уже явно послышались человеческие шаги. Кто-то напористо продирался через сухие нижние ветви елей.
Семен свободной от ножа рукой затолкал Костю за свою широкую спину.
— Тьфу, блин, прямо в глаз! — совсем близко сказал туман голосом Сереги Лыкова.
— Чего? — спросил Женькин голос.
— Глаз, говорю, чуть не выколол.
— Лыков, Григорьев! — громко позвал Семен.
— Сема! — в два обрадованных голоса откликнулся туман.
Глава IX СТЫЧКА
— Значит, говоришь, за карабином в лес пошли?
— Ага, за «сайгой», — виновато отвечал Семе Лыков.
Он и Женька сидели в глубоко осевшей последней байдарке скаутов, между Костей и Семой. «Зеленый змий» скользил по «протоке жизни», вывозя всю компанию из Чертова угла.
— И «сайгу» не нашли, и байдарку сгубили, обалдуи, — в который раз начинал ругаться Сема, остро переживая гибель «Барракуды».
— Сем, может, сейчас попробуем достать ее из-под дерева.
— Тут-то они по нас из автомата и влупят. Зря, что ли, на вас елку свалили.
— Ты думаешь, что они такие отчаянные?
— Похоже.
— А кто они, как ты думаешь?
— Не знаю, бандиты какие-то. Может, беглые зеки. На севере зон хватает. В любом случае я их ловить не собираюсь. Нам бы целыми отсюда выйти.
— А сейчас они по нас влупить из автомата не могут? — с тревогой в голосе вмешался в разговор Женька.
— Сам видишь, туман над протокой. Наш союзник. Говорите шепотом да поменьше, глядишь, и проскочим.
Кто же те трое вооруженных мужиков, которых заметили во время своих блужданий по болоту Серега и Женька? Что Сема и его спутники могут, по мнению таинственных незнакомцев, рассказать миру про Чертов угол? Только то, что это царство промозглого тумана. Те трое ведь даже не знают, что Женька с Серегой видели их. Так что Семен рассчитывал и очень надеялся, что их выпустят из этого проклятого места без каких-либо препятствий. И все-таки забытая за давностью тревога вновь прочно поселилась у него в груди. Она сжимала сердце до тошноты. Будто Сема опять попал в Афган и не плывет на байдарке по тихой протоке в Карельском лесу, а трясется в пыли на броне БТРа где-нибудь по горному перевалу. Плохо это, очень плохо… Там с ним хоть был «АКМ».
Больше всего Семен боялся задержки у поваленной ели. Там придется тащить байдарку по лесу, а значит, и выходить из густого тумана, укутавшего протоку. Да и туман мог рассеяться очень быстро в лучах утреннего солнца. Поэтому Сема спешил, очень спешил.
В тумане «Змий» чуть не влетел своим острым носом под ствол дерева, уже потопившего «Барракуду». Семен с Костей едва успели замедлить ход байдарки и причалили к ели левым бортом.
Семен отложил весло и выпрыгнул в холодную воду.
— Байдарку потащите втроем, — отдавал он шепотом команды. — Я пойду до берега протоки впереди, а там буду прикрывать вас со стороны леса.
Так они и пошли: Сема впереди с ножом в руке, Лыков нес нос байдарки, Женька — корму, Костя поддерживал брюхо — символически, всю тяжесть тащили два его товарища.
Преградившую путь ель обходили со стороны макушки, оставляя протоку по левую руку. Так решил Сема. Ему казалось, что два раза по одному пути идти не стоит. На берегу Сема пошел с правого борта, шагах в пяти от лодки.