— Откуда ж узнали, что он помер, если сюда никто не ходит? — спросил Женька.
— Да он не здесь помер. Приехал к своему племяннику в Чудьево и помер. Так и узнали.
— А эти кто, которые нас тут мурыжат? — спросил Сема. — Может, ты и о них что-нибудь знаешь?
— Вот об этих я, убей Бог, ничего не знаю. Кто они? Что им тут надо? Почему людей ловят? Понятия не имею.
— Узнать бы, — заметил Семен, — сразу бы сделали полдела. Эх, времени у меня мало. Двое ребят за болотом ждут. Да еще четверо в лагере на берегу Шойны. Если сегодня к вечеру не вернусь, я велел им вниз на плоту сплавляться до первого населенного пункта.
— Наверное, будут сплавляться, — посочувствовал Леха.
— Посмотрим, — Семен пока не сдавался. Полежали немного молча.
— А откуда у них немецкое оружие и форма? — нарушил тишину Женька.
— Форма — не знаю, — ответил новый знакомый из Чудьева. — А оружие здесь в лесах найти можно. С войны до сих пор осталось. Тут и на танк в болоте, пожалуй, можно наткнуться.
— Ладно, потише, — прервал разговор Семен, — а то возьмут они нас с этим оружием в клещи, мы и не пикнем.
Но сам же Семен и заговорил снова. Он все время проигрывал в мозгу возможные варианты развития событий. Что будет, если «лесные братья» так и не выйдут к их засаде? Вполне вероятно. Еще хуже, если они знают другой путь на полуостров — что всего вероятнее — и зайдут с тыла. А главное — не давала покоя мысль о ребятах, которых он оставил в лесу у землянки. Сидят там голодные до полусмерти. Эх, зря он оставил короб с продуктами рядом со связанным коротышкой. Очень бы эти продукты пригодились. И им, и Косте с Серегой. «Ах, да!» — Сема вспомнил о тушенке и достал из кармана одну банку.
— Возьми мой нож, открой, — сказал он Женьке. — Подкрепиться не помешает.
— Откуда? — обрадовался Женька.
— Трофейная, ешьте. На троих только. Вторую банку Семен берег для Кости и Сереги. Но до ребят еще надо добраться. Надо было что-то делать. Надо наконец выйти из этого Чертова угла и вывести ребят. Поэтому он и спросил жадно глотавшего тушенку Леху:
— А ты знаешь, где отсюда другой выход?
— Нет, — ответил тот, — я здесь никогда не был.
Сема глянул на часы. Было еще только четыре часа дня. Рановато. Но он уже точно знал, что будет делать. Как только наступит вечер, они будут выходить в тумане. Будут искать другой выход. А пока, доверив наблюдение за местностью Лехе и Женьке, он принял от них банку тушенки с оставленной для него долей.
— Чего это так много? — Семен увидел, что ему отдают целую половину.
— Ешь, — сказал Женька, — ты почти двое суток не ел, а нас Мессер уже угостил гречневой кашей.
— А кто такой Мессер?
— Самый малорослый.
— Ишь ты, какой добрый, — деланно удивился Семен, — а я ему по башке пяткой двинул. И носки свои вместо кляпа засунул. Там еды целый короб. Этот приволок, — он кивнул на связанного грибника.
— Вспомнил! — хлопнул себя по лбу ладонью Женька.
— Тише, — зашипел с набитым ртом Сема.
— Вспомнил, — повторил Женька шепотом, — это он к нам приходил после первого переката.
— Молодец, — иронически усмехнулся Семен, — память у тебя первый сорт. Прямо разведчик.
Семен подал команду уходить, едва туман скрыл из вида избушку. Надо было спешить. Семен боялся внезапного нападения. Леха уже почти полностью оправился от незаслуженного удара прикладом. Только челюсть посинела и распухла. Да говорил он, едва разжимая зубы от боли.
Хорю Сема развязал ноги, но кляп изо рта не вынул.
— Иди и не вздумай шутить, понял? — сказал он, сурово глядя в глаза пленному. — Рыпнешься, утоплю в болоте.
Хорь согласно кивнул, даже два раза. Они гуськом тронулись в путь. Впереди Женька, за ним полусвязанный Хорь, потом Леха с двустволкой; прикрывал всех Семен с карабином.
«Знать бы еще, куда идти», — сокрушался про себя Семен, поминутно оглядываясь на все более сгущающиеся у него за спиной клубы тумана. Скоро уже стало совсем ничего не видать, ни впереди ни сзади. Семен обратился в слух. И услышал. Издалека, наверняка из-за болота, донесся до него одинокий пистолетный выстрел.
Глава XV БЛУЖДАНИЯ В ТУМАНЕ
«Вальтер» долго не хотел выстрелить. Серега с силой давил на спуск, но ничего за этим не следовало, будто в руках у него не боевое оружие, а игрушка — муляж. А этот все надвигался и надвигался из тумана, с той стороны, куда ушел Костя. И Костин крик: «Стреляй! Стреляй, Серега!» — только взвинчивал и так до предела напряженные нервы. И тут Лыков вспомнил: уходя, Сема поставил пистолет на предохранитель. Он так и сказал: «Ставлю на предохранитель!» Только где он, этот предохранитель? Где?
Серега, отступая к лесу и вытянув руку с оружием в сторону надвигающейся громады, другой лихорадочно ощупывал пистолет.
— Ах, блин! Ах, блин! Да где тут? — как казалось ему, пробормотал, а на самом деле выкрикнул Лыка и закричал уже во всю силу легких: — Костя, беги!
Он пятился и пятился, уже в спину укололи его ветви окружавших поляну елей. Наконец нащупал какой-то рычажок. Тот поддался давлению пальца. И тут же грохнул выстрел. Темная громада вздыбилась перед ним, раздался страшный треск, будто стадо слонов продиралось через еловые заросли Чертова угла. Но треск уходил от него, уходил быстро. И меньше чем через минуту все стихло окончательно. Сергей устало опустился на землю. Его окружала давящая тишина. Надо было позвать Костю, но не было сил. Все-таки он встал и побрел к потухающему костру. Остановившись около кучки красных угольков, он сложил руки рупором и крикнул: — Ко-о-стя!
Силы оставили Костю. Он упал и долго не мог отдышаться. Сердце противным комком подкатило к горлу. Его бы, наверное, вырвало от усталости и нервов, да нечем. Туман, туман, кругом туман. Даже в голове.
Он успокаивался долго. Сначала ровнее задышал. Потом обрел способность слышать. Потом видеть. Костя сел. Кругом туман. Туман и еловые ветви. И ни звука. Куда идти?
Покричать бы Лыку. Но Костя боялся. Боялся того со страшной рожей, который говорит: «Кху-кху». Сидеть на месте и ничего не делать для своего спасения тоже казалось глупым. Наконец Костя осознал, что ему все-таки надо вернуться туда, где лежит на пне поваленная ель с муравейником и прячет останки своего хозяина старая землянка. Только там его будет ждать Лыка, если уцелел. Только там его будет искать Сема, если уцелеет. Самому Косте из Чертова угла не выйти. Он встал и попытался вспомнить, а точнее догадаться, с какой стороны он прибежал. Почти наугад выбрав направление, Костя побрел через лес.
Все вокруг было одинаковым, точно он не шел, а топтался на месте. Туман и еловые ветви, ветви и туман. «Прямо, как ежик», — печально подумал Костя, вспомнив любимый мультфильм своей мамы. Она всегда и его звала к телевизору, когда показывали «Ежика в тумане». Увидеть бы еще когда-нибудь маму.
От таких мыслей Косте захотелось плакать, но он сдержался. А какой в этом смысл? Нет, погибать здесь он не хотел. Пусть он заблудился, пусть хочется есть, он будет ходить по этому лесу и выйдет из Чертова угла, как тот усталый человек у костра на берегу Шойны. Пусть ему даже придется тоже идти четверо суток.
Он шел и продирался сквозь ветки, спотыкался, падал, поднимался и снова шел. Просто туда, куда несут ноги. Он давно не обращал уже внимания на царапины и ушибы. Больше всего ненавидел завалы. Уже не было сил, чтобы лезть через них, и приходилось обходить поваленные грудой деревья и иногда все равно лезть. Туману и лесу не было конца. Он пробовал петь про себя, но получалось так: что бы он ни запел, он все время повторял лишь первую строку и не мог сдвинуться дальше. Это не помогало, а только еще более изматывало нервы.
Сколько он уже шел, он не знал. Он догадывался, что утро еще не наступило, но уже ночь сейчас или еще вечер — оставалось для него загадкой. Он потерял счет времени. Он устал так, что, когда при очередном падении въехал ладонью во что-то мягкое и теплое, почти живое, даже не вздрогнул, даже не отдернул руку и уж тем более не испугался. Он только посмотрел, что это. И когда увидел, то вдруг понял все. Понял и засмеялся, отвалившись на спину. Ему стало так смешно, что он хохотал громко, оглушая лес, до колик в животе. То, во что влезла его рука, было не чем иным, как кучей свежих лосиных орехов. Но не это больше всего насмешило Костю, а то, что, вляпавшись в это дело, он понял, чью рожу видел в туманном лесу. Его испугал тот, кого он мечтал здесь увидеть. Его испугал лось.