— Как думаете, кто пытается ей навредить?
— Понятия не имею.
— Но кто-то пытается?
— Может быть.
— Есть кто-то… ну, я не знаю, кто зол на неё?
— Ни о чём таком не слышала.
— Парень, с которым она встречалась? Которого она отшила?
Белинда перестала скрести лошадиный бок и засмеялась.
— Отшила! Сто лет не слышала это слово. Вы имеете в виду, с кем она перестала трахаться?
Ну, вообще-то, я имел в виду немножко большее.
— Отдала ему назад обручальное кольцо, ну и всё такое? — она снова засмеялась. — Нет, Анжела никого не отшивала.
— А как у неё с деньгами?
— Насколько мне известно, она до сих пор не нуждается.
— А что Генри?
До сих пор Даффи видел его лишь мельком; ему запомнился деревенский верзила с квадратным лицом и в такой одежде, в какой Даффи не захотел бы оказаться даже на смертном одре.
— Что Генри?
— Ну… хотя бы… влюблена она в него или нет?
— Надеюсь, сигнализацию вы умеете устанавливать всё-таки лучше, чем задавать вопросы. Отшила? Влюблена? Слушайте, Даффи, если ты женщина, и тебе тридцать… ну, положим, за тридцать, тут морщинка, там морщинка, а ты ещё ни разу не была обручена, а он мужчина ничего, видный, и у него есть усадьба и земли, и предки — значит, ты влюблена.
— Вот как? А что же он?
— Знаю, что у вас на уме. Козни коварной девчонки и всё такое. Что ж, могу рассказать, как это работает для мужчин. Если ты мужчина, и тебе сорок три, и ты всё ещё живёшь со своей мамашей, которая против того, чтобы остаться одной, и тебе не слишком по душе перебравшиеся в деревню аристократки, и у тебя нет друзей, которых все знают, и ты вдруг встречаешь незамужнюю аппетитную молодую женщину, которая ни за кем не замужем, у которой есть кой-какие деньги и которая не возражает против того, чтобы жить с твоей мамой, да при этом ещё умеет водить машину — вот тогда ты влюблён.
— Мне кажется, я понял, — сказал Даффи. — А потом они рожают детей и живут долго и счастливо?
— Не знаю, собираются ли они рожать детей, — сказала Белинда, — но если да, то им следует поторопиться. А счастья у них будет столько, сколько у любой другой семьи.
— В каком смысле?
— В том смысле, что никто ничего не может знать заранее. По большому счёту всё это зависит вовсе не от любви, как вы изволите выражаться, а от выдержки.
— Как трёхдневные состязания?
Белинда с удивлением воззрилась на него поверх лошадиной спины.
— Очень хорошо, Даффи. Где только вы слышали о конном троеборье?
— Видел, наверное, по телеку.
Он вспомнил большую усадьбу и множество мужчин в синих шерстяных шапочках с кисточками, и с тростями, которые раскладывались и превращались в табуреты. Повсюду стояли ленд-роверы, наездники брали барьеры и падали в яму с водой, а голос комментатора звучал так, словно его язык был обряжен в шапочку с кисточкой и подпирался тростью-табуретом.
— Между прочим, сигнализацию я установил как надо, — внезапно проговорил он. Ему не хотелось, чтобы люди зря трепали языком.
— Я знаю. Вик мне сказал.
— Тогда нечего об этом трезвонить.
— Я думала, мы решили притворяться именно так.
— По крайней мере не говорите, что с самого начала думали, что она никуда не годится.
— Хорошо.
В этот момент они услышали громкий повторяющийся шум на гравийной дорожке; это были даже не шаги, а какое-то топанье. Белинда подошла и встала у дверцы конюшни рядом с Даффи. По дорожке шёл некто в плавательном костюме, ластах и скрывающей лицо маске. Трубку для подводного плавания он нёс как офицерский жезл. Джимми. Он заметил стоящих у двери конюшни Даффи и Белинду, но не остановился, а прокричал: «Спецназ морской пехоты Её Величества! Равнение напра-во!» и энергично мотнул головой. Пройдя мимо них, он вновь устремил взгляд вперёд, и по траве, уже бесшумно, зашагал к озеру. Даффи хотел засмеяться, но Белинда оставалась серьёзной. Нет, возможно, в этом не было ничего смешного. И, возможно, бедняга Джимми это знал. Если хочешь нырнуть в озеро, не привлекая к себе внимания, как это сделать проще всего? Нырнуть на глазах у всех. Может быть, он читал рассказы о Шерлоке Холмсе.
— А Таффи?
— А что Таффи? Он гость нашего дома, — она сказала это куда более непринуждённо, чем Вик.
— Миссис Хардкасл говорит, что пропало столовое серебро.
— Даффи, запомните, первое: Таффи наш друг; второе: Таффи стал другим человеком; третье: если б он по-прежнему воровал, то его заинтересовал бы наш «Рейндж-Ровер» или сам дом, и уж никак не вилки да ложки.
7
Ежегодные соревнования по конноспортивному троеборью, которые проводятся в парке Бадминтон-Хаус, усадьбе герцога Бофортского в графстве Глостершир.