Она хорошенько подумала и они пошли по лужайке к похожей на пагоду беседке; когда-то, во времена несостоявшегося лорд-мэра, она была выкрашена в белый цвет, а потом, в бытность Иззи Дана, расписана психоделическими узорами, и наконец, став собственностью четы Кроутеров, приобрела надлежащий пагоде красный цвет. Никки сделала выбор в пользу веранды, и теперь мерила её шагами, словно рассчитывая прыжки. Даффи развалился на траве, и она довольно мрачно пояснила, что ещё не ходит в танцевальную школу, поэтому это будет не «настоящий» танец, а который она сама придумала. Музыку она тоже придумала сама, по крайней мере, Даффи надеялся, что за это гиканье, вопли и тра-ля-ля, которыми она сопровождала своё выступление, никому и никогда не выплачивали гонорар. Что до самого танца, он показался ему неплохим, тем более, что Даффи ничего в танцах не понимал и сам это признавал. Прыгала и крутилась она довольно грациозно, хотя он не особенно и присматривался.
Когда воцарившаяся на веранде тишина возвестила, что представление окончено, он встал и устроил ей овацию. Она кланялась, словно прима-балерина, и Даффи ничего не оставалось, как сорвать растущие здесь же одуванчики и маргаритки, сделать букет и скромно его преподнести. Мадемуазель присела в благодарном реверансе. Он взошёл на веранду.
— Очень красиво, Никки, очень. Думаю, с танцевальной школой у тебя проблем не будет.
Говоря это, он подошёл к окну за её спиной и прижал к стеклу ладонь. Потом он отступил в сторону и изобразил большое удивление.
— Эй, Никки, посмотри-ка сюда.
Она обернулась и, как он её и просил, посмотрела на оставшуюся на грязном стекле пятерню.
— Кто это их тут оставил?
Никки пожала плечиками и засмеялась, когда он взял её ладошку и притворился, что сравнивает её с размашистым отпечатком.
— Знаешь, я ведь прежде работал в полиции, — сказал он. — Если бы кто-то залез к вам в беседку, мы привезли бы сюда такого специального человека с кисточкой и особым порошком, и он обработал бы им оконные и дверные рамы. И даже если б их не было видно, — он стёр собственные отпечатки носовым платком, — мы всё равно нашли бы того, кто к вам влез.
— Как это?
— Понимаешь, отпечатки остаются, даже если их не видно. Когда ты что-нибудь трогаешь — нож, вилку, всякое такое — ты оставляешь отпечатки. Ты их не видишь, но они есть.
— И на сколько они остаются?
— На несколько недель, — ответил Даффи, — не меньше.
Наступило молчание. Никки держала одуванчики с маргаритками. Даффи осторожно продолжал.
— Миссис Колин очень расстроена. Она очень любит тебя, Никки. Она не будет сердиться. Просто скажи своему папе.
Он увидел, как Никки надула губки, потом слегка нахмурилась.
— Она не должна была запрещать мне смотреть видео. Это не её дом.
— Нет, это не её дом. Но если бы тебя увидела твоя мама, она поступила бы иначе?
Она не ответила. Они шли по лужайке. Сделав десяток-другой шагов, и по-прежнему бережно держа букет, Никки просунула ручку в ладонь Даффи.
— В следующий раз я надену перчатки, — сердито сказала она.
Сам того не желая, Даффи расхохотался. Он всё ещё улыбался, когда раздался взрыв.
Агент по продаже недвижимости, действовавший в интересах Иззи Дана, старался не вдаваться в подробности по поводу конюшенного блока. Здание было весьма эклектично. Сами конюшни были сооружены ещё во времена несостоявшегося лорд-мэра, квартира Хардкаслов и противоположный конец постройки были добавлены десятью годами позже и без особой заботы о стилистической гармонии. Центральная же секция, добавившая — что не удивительно — архитектору немало хлопот, была завершена всего за несколько лет до того, как в дом вселился Иззи Данн. Сработана она была по-современному непрочно. Стены и потолок чуть ли не картонные — только чтобы защитить от дождя укрывшиеся там три машины, и прогремевший там взрыв не причинил никакого вреда куда более солидным конюшням и дому Хардкаслов. Опасность для них представлял вспыхнувший пожар.
Когда подбежал Даффи, люди просто стояли и смотрели: на выбитую взрывом дверь, на дыру в крыше, на пылающую машину. Миссис Хардкасл, вызвавшая пожарных, стояла на гравийной дорожке, прижимая к сердцу сумочку и альбом со свадебными фотографиями. Вик, который тоже вызвал пожарных, после долгой перепалки с Дамианом, не желавшим освобождать телефон, качал головой. По виду Таффи и Дамиана можно было подумать, что они ждут, когда начнётся фейерверк. Только Белинда, пытавшаяся успокоить метавшихся в истерике лошадей, делала хоть что-то полезное.