Вик поднялся с ситцевого диванчика, уступая место Даффи. Анжела словно бы и не заметила замены. Покуда Вик шёл к двери — проходя мимо бильярда, он катнул один шар рукой — Даффи изучал её профиль. Слегка угловатый подбородок, округлые скулы, карие глаза, под ними небольшие мешочки, бледные щёки оттеняют огненные крашеные хной волосы, и от этого они выглядят ещё более неестественными. Привлекательная женщина, требующая планово-профилактического техосмотра.
— Вик сказал, у вас неприятности.
Она глянула на него весело и ясно. Анфас её подбородок казался мягче, нос — прямее, большие карие глаза — ещё больше. Какая-то искра скользнула между ними, на мгновение она вдруг показалась ему оживлённой, жизнерадостной, сексуальной — явно не из числа помешавшихся на буколике аристократок в зелёных сапожках. Потом она снова затуманилась, как если бы вопрос Даффи только что дошёл до её сознания.
— У меня всё прекрасно, — ровным, без выражения голосом сказала она.
— Сожалею насчёт собаки. Кто мог такое сделать?
— Сейчас полно всяких извращенцев, — проговорила она неопределённо.
— Но разве вы не хотите найти того, кто это сделал?
Анжела пожала плечами.
— Зачем искать какого-то выродка, которому нравится убивать собак?
— Чтобы он этого больше не делал. Чтобы наказать его.
— Все мы наказываем себя сами, разве нет?
На губах Анжелы появилась сонная полуулыбка, которой — возможно, специально, — был придан оттенок загадочности.
— Разве да? Послушайте, я знаю, это меня не касается…
— Но это и вправду вас не касается. У меня всё чудесно, я же вам говорю.
— Вас кто-то шантажирует.
— Никто меня не шантажирует. Всё чудесно. Я выхожу замуж. Вы курите?
— Нет. Да, я слышал. Мои поздравления. Это Вик сказал мне, что вас шантажируют.
— С чего он только это взял? Он милый, наш Вик. Он, наверное, не так понял что-нибудь, из того, что я сказала.
— Он не глуп, наш Вик.
— Нет, он не глуп, он милый. Но иногда он что-нибудь не так понимает.
— Но ведь он понял, что вас следует опекать? Вы ведь за этим сюда и переехали?
Анжела по-прежнему не смотрела на него, волосы её в рассеянном свете слегка поблёскивали.
— Все мы немного нервничаем, когда нам предстоит сделать какой-то важный шаг, правда? Вот и я тоже нервничаю.
Этак мы никуда не доберёмся, подумал Даффи. А он, к тому же, не знал, насколько сильно можно на неё давить. Идти этим путём было так же утомительно, как ехать на катафалке. Промелькнувшая в самом начале искорка оживления больше не показывалась.
— Насчёт вашей собаки. Это ведь вы её украли, верно?
— Что вы имеете в виду?
— Выкрали из чулана, чтобы похоронить. В смысле, должным образом.
— Очень глупое предположение.
— Правда?
— Да, очень глупое.
Если б оно было очень глупым, подумал Даффи, она бы разозлилась. Но она и не думала злиться. Она просто вела себя так, будто его вмешательство в её жизнь было совершенно неоправданным — с её точки зрения так оно, наверное, и было.
Тут, слегка скрипнув, отворилась дверь.
— Так вот вы где. Маленький тет-а-тет? Разрешите мне сыграть роль старой дуэньи?
— Мы уже закончили, Дамиан, — сказала Анжела; она поднялась с софы и медленно вышла из комнаты.
— Шепчетесь тут с нашей невестой? — проговорил Дамиан. — Гадкий. Мне придётся рассказать о вас большому Генри.