— Ну, — начал Таффи, — похоже было, что он пытается убежать, верно?
— Да, — отозвалось несколько голосов с разными интонациями.
— Видите ли, мне приходилось читать об этом. Психологи считают, что иногда бегство — это не бегство. Это желание, чтобы вас поймали.
— Разве если вы хотите, чтобы вас поймали, не проще оставаться на месте и ждать? — Лукреция откинула белокурые волосы жестом, выражающим вежливый скептицизм, — или желание показать, что Таффи — самый большой идиот, какого она в своей жизни слышала.
— Необязательно. Тут может иметь место символическая фуга, компенсируемая символической же реинтеграцией в социум.
— Вы имеете в виду бегство и последующий арест?
— Если вам угодно использовать терминологию непосвящённых, то да. Видите ли, преступник не так уж сильно отличается от большинства из нас, сидящих за этим столом.
Да уж, от тебя он не слишком отличается, подумал Даффи.
— Преступник всегда стремится обрести своё место в обществе. Вот только иногда он использует для этого нетривиальные пути.
Как, например, избиение людей обрезком железной трубы.
— Но на деле он всегда стремится к воссоединению или, точнее, к соединению, которого у него никогда не было.
Даффи взглянул через стол на Вика; он подумал, был ли переезд Вика на границу Букингемширского и Бедфордширского графств «символической фугой» в поиске символического — или реального — воссоединения.
— Значит, когда Джимми бросился в озеро, — медленно проговорила Лукреция, словно пытаясь уразуметь тезис Таффи, — это был некий демонстративный жест, за которым должна была последовать некая реакция, которой, возможно, он сознательно не желал, но которая должна была дать ему нечто, что он втайне искал ещё с тех пор, как был ребёнком?
— Более-менее, — кивнул Таффи.
— Я думаю, он сделал это потому, что он одержимый, — флегматично повторил Генри.
После обеда Даффи и Вик стояли на террасе и дышали опасным воздухом.
— Мне нравятся эти красные цветы, — вежливо сказал Даффи.
— Да, они очень милые, эти красные цветы, — ответил Вик, — но я тоже не знаю, как они называются. Там полным-полно этих… шершней.
— Шмелей, — авторитетно поправил Даффи.
— Пчёл.
— Ос? Мух?
— Про себя ты, вероятно, хихикаешь над всем, что здесь происходит, верно?
— Что ты собираешься делать с миссис Колин?
— Миссис Колин? Я как-то об этом не думал. Это решать Белинде. Думаю, ей придётся уйти. Это ведь первое правило, когда нанимаешь людей, верно?
— Не знаю.
Если б это было первым правилом, Вик точно так же мог бы уволить и Хардкаслов. Даффи подумал, стоит ли упоминать о пристрастии Рона к розовому шампанскому; ещё он подумал о том, куда Рон припрятал свой запас. Вряд ли он мог выпить его за это время.
— Дай мне денёк-другой на это дело.
Вик ухмыльнулся.
— А оно тебе нужно? Пропавшие ложки, которые всё равно нашлись, и есть преступник, которому грозит максимум две недели ареста. Мне кажется, это не совсем твой профиль.
— Может, мне удастся повесить это на Джимми.
— Ну да. Ещё выпиши ему штраф за нарушение правил парковки. Короче, я не понимаю, что ты до сих пор здесь делаешь, Даффи.
— Сержант Вайн велел всем нам оставаться на месте, верно? А ты платишь мне посуточно, так?
— Неужели?
— Давши слово, держись.
— Эти красные… может, это сальвии, как думаешь?
— Может, и так. А может, и нет.
— Ну-ну.
Помещавшаяся в мансарде комнатка миссис Колин была на удивление голой, хотя непонятно было, всегда ли она выглядела именно так, или это оттого, что миссис Колин уже собрала свои вещи. Над кроватью висело маленькое распятье, на стене — зеркало, лежала кучка журналов, которые миссис Колин извлекала из корзин для бумаг; ещё была там цветная фотография в рамочке: Давао, какие-то люди на чьём-то дне рождения пьют пиво «Сан-Мигель».
— Вы не возражаете? — нерешительно спросил от двери Даффи.
Миссис Колин была вся в слезах, но она знаком разрешила ему войти и показала на маленький стульчик. Даффи не был уверен, как она воспримет, если он закроет дверь; несколько мгновений он колебался, потом твёрдой рукой затворил её. Да, пожалуй, это правильное решение.
— Миссис Колин, — в словах его звучал не вопрос, но утверждение, — вы не брали эти ложки.
Она молчала.
— Не думаю, что вы их украли.
Если только это не было символическим жестом, предпринятым ради воссоединения с обществом, в каковом случае Даффи просто сел бы в свой фургон и уехал отсюда.