— Можно ли было предугадать, что все так закончится? Сколько пандор я сделала для ее величества[8]…в какие только уголки мира они ни отправлялись! Добирались, бывало, до самого Санкт-Петербурга… Королева — это же была сама нежность. Сама доброта… Какой жестокой и незаслуженной участи подвергли ее эти изверги!
По словам Розы, она готова была остаться с королевой до конца, но Мария Антуанетта приказала ей поберечь себя.
— Якобинцы уже начали против меня следствие. Мне пришлось сжечь все бухгалтерские счета и книги и, бросив все, бежать в Лондон. Я заранее знала, что ничего хорошего меня там не ждет. Невозможно дважды войти в одну и ту же реку. Заказы были, конечно, но наши французские дамы беднели с каждым днем. Да еще эта мода…
Лицо портнихи наполнилось почти отчаянием.
— Эта мода так поменялась. Я до сих пор не нахожу в этой античности ничего привлекательного. То ли дело раньше! Высокие шляпы… Роскошные прически… И платья, на которые уходило по сорок футов материи…
Промокнув покрасневшие глаза кружевным платочком, она взглянула на меня:
— А вы? Как сложилась ваша судьба? Неужели правда то, что вы все эти годы провели во Франции, не выехав за границу ни на день?
Я невесело улыбнулась.
— Да, Роза, да. Хотя, когда я говорю это, мне самой не верится.
Она смотрела на меня с нескрываемым уважением.
— Должно быть, у Господа Бога на вас особые планы. Подумать только! Как ужасно погибла принцесса де Ламбаль. А ведь вы были к королеве куда ближе, нежели она. И я могу понять…
— Что? — переспросила я, заметив, что она не спешит договорить.
— Могу понять, почему господин де Талейран так выделяет вас.
— Выделяет из кого?
— О, да ведь вокруг него, как известно, крутится целый женский гарем.
— Не слышала о таком, — призналась я искренне.
— Уверяю вас! Он окружен обожательницами. Чуть ли не каждая вернувшаяся из эмиграции герцогиня — его поклонница. Мадам де Люинь, принцесса де Водемон…
— А вы откуда знаете, Роза? — спросила я. — Он направляет их к вам?
— Ну да! Я так понимаю, примеряет на роль звезды парижского света. Ох, мало найдется таких интриганов, как он! — Она метнула на меня пытливый взгляд и поспешила добавить: — Надеюсь, это не дойдет до его ушей, потому что он весьма щедрый заказчик, благослови его Господь. Но дамы, которых он присылает, бывают так привередливы!..
Это замечание задело какую-то глубоко женскую струну в моей душе. Привередливость — такое истинно женское качество… До него ли мне было, когда я переживала за мужа, объявленного вне закона? Когда в Сент-Элуа привозили английские ружья? Когда горели Белые Липы? Фасон шляпки, тон румян и пудры, цветы к прическе — это так давно не было моим предметом для раздумий…
— А я уже и забыла, когда была привередлива, — вырвалось у меня.
Мадемуазель Бертен меня успокоила:
— Это обычное дело после революции. Погодите, принцесса, побудете в Париже хотя бы полгода — вновь станете щеголихой. О, наш Париж!.. Это же великий Вавилон. Царство элегантности, куда там Лондону!
Я помнила, что Роза несколько лет провела в Лондоне, и порывалась было задать несколько вопросов касательно жизни там: все-таки мне, возможно, предстояло испробовать ее на вкус… Но портниха не позволила мне вставить ни слова, увлеченная собственными темами.
— По отношению к вам монсеньор — я до сих пор так называю господина епископа Отенского — дал совершенно особые наставления. И его можно понять: вы действительно можете принести ему успех.
Окинув меня уже оценивающим взглядом портнихи, Роза признала:
— Да, вы сохранили великолепную фигуру. Должно быть, у вас отличный супруг. Это часто влияет на женские формы благотворно, поверьте… Мода на завышенные талии идет далеко не всем. Большинство дам в модных платьях без корсетов — как бочонки, право слово! Нет, нынешний крой — только для стройных и длинноногих. А вы с вашей внешностью… вы можете носить какие угодно фасоны. И цвета. Вам пойдут даже сложные оттенки. Шоколадный, оранжевый, цвет фуксии — все это можете надевать со смелостью. Вот только розовый я бы вам не предложила. Он поблекнет на фоне ваших черных глаз…
Роза Бертен много лет вращалась в аристократических кругах, но ничто не смогло искоренить ее простонародной привычки болтать и сплетничать. Я не останавливала ее, потому что мне и вправду нужно было узнать много нового о Париже. Она жила здесь уже год, Талейран помогал ей собирать высокопоставленную клиентуру, поэтому Роза была в курсе многих последних сплетен.
8
Мария Антуанетта ввела в моду изготовление так называемых Пандор (Pandoras) — фарфоровых, деревянных или восковых кукол разной величины (вплоть до высоты человеческого роста). Наряженные в самые модные одежды, они отправлялись в подарок европейским монархам и знатным лицам.