Выбрать главу

— Чего?! — вытаращился герой, поняв, что ничего не понял.

Катя говорила на каком-то, понятном только ей, языке. Нет, слова по отдельности были очень даже понятны, но после построения фраз смысл слов делал ручкой и уходил в дальние дебри непонятно чьего сознания.

— О ком ты вообще говоришь? — на всякий случай ещё раз спросил герой. — Какой рыжий? Почему из-за него я обратил внимание на тебя?

— Беги, глупец! — донёсся умный совет из кустов. — Спасайся!

Однако у героя была одна теория, которую ему приспичило незамедлительно проверить. Во всём королевстве был только один рыжий, претендующий на роль гада. Цепной лич правителя, который только вчера, в Старых Развалинах, пообещал герою чего-то большего. Чего именно большего лич не уточнил и герой всё прошедшее время, после того, как вылез из Руин, ломал голову, что бы это могло значить. Доломался. Но мозаика всё равно упорно не желала складываться в целую картинку.

Катенька же обдумывала целых три вопроса! Выбрала, по её мнению, самый главный и таки на него ответила:

— Такой же, как и ты, пидорас шерстяной! Это он тебя испортил, я знаю! Я тебя вылечу!

Герой офигел в очередной раз. Кусты уже не могли молчать и, ничуть не скрываясь, ржали. Лич в лаборатории хлестал из горла «Джонни Уокер» и думал о смысле жизни. Катенька подобралась, сменила позу и прыгнула на героя.

— Помогите! — истошно заорал герой, беспомощно загребая воздух руками и ногами. — Насилуют!

— Расслабься и получай удовольствие, — вновь посоветовали из кустов.

— А где мой филактрий? — поинтересовался в никуда лич, и задумчиво посмотрел на бутылку виски, которую сжимал в руке. — Очень интересно.

— Я помогу тебе! — пафосно и на одной ноте выла Катенька, отчаянно сражаясь с завязками на штанах героя. Здесь ей повезло гораздо больше, хитрого ремня на герое не было. — Я спасу тебя! Я покажу тебе все прелести гетеросексуальной ориентации!

— Не надо! — надрывался герой, но его всё равно никто не желал слушать. — Я не хочу! Я же гей! Оставь меня, чудовище!

Катенька оказалась глуха к мольбам героя и быть бы ему изнасилованным посреди улочки мелкой деревеньки, если бы не помощь из вне.

Помощь была женского полу, но одета совершенно не по-женски, в камуфляж и берцы. Откуда он может знать название предметов гардероба помощи, герой не знал. Помощь сжимала в руках давешнюю оглоблю и скептически смотрела на оглушённую Катеньку, на затылке которой стремительно росла приличных размеров шишка. Помощь потыкала Катеньку оглоблей и с размаху пнула ту берцем в бок. Катя застонала и скатилась с героя.

— Ты кто? — захлопала глазами жертва неудачного насилия, и, кое как, трясущимися руками, затянула завязки на штанах. — Ой, мля!

Неудачно затянула.

— Саурон в пальто, — хмыкнула помощь, и от всей души предложила. — Пшол отсюда.

Однако жизнь, за последние десять минут, ничему героя не научила, и он задал очередной глупый вопрос:

— Что тут вообще происходит?

— Слушай, мальчик, — ласково, как неразумному ребятёнку, пропела помощь, — ты самоубийца или просто местячковый дурачок? Пшол отсюда.

На «мальчика» герой всерьёз обиделся. Ему было целых восемнадцать лет и его ровесники в его родной деревне сами уже имели одного-двух детей. «Самоубийцу» и «дурочка» герой пропустил мимо ушей.

— Послушай, девочка, — пафосно начал герой, включив максимализм обратно, но дав петуха, сорвался на фальцет.

— А, понятно, — кивнула помощь, — ты долбанный герой. Тогда тем более, пшол отсюда. В четвёртый раз повторять не буду. Потому, что будет не надо.

Кусты замерли в ожидание скорейшей развязки.

Лич в лаборатории вновь начал нарезать круги по потолку и окроплять пол вискарём. Лич не нашёл свой филактрий на прежнем месте и имел полное право психовать по данному поводу.

Герой клял и материл последними словами свой максимализм и бесноватую бабку, которую в его деревне все считали вещуньей.

Помощь пристально следила за обморочной Катенькой, дабы не случилось чего-то не того.

Катя пускала слюни в дорожную пыль и счастливо угукала. Ей, в очередной раз, приснился гарем сладеньких мужчинок и за каждым она была замужем. Даже не один раз!

Местное население начало осторожно высовывать носы из окон и, тихо переговариваясь, обсуждали новую сплетню.

— И чтоб тебя все хотели, — на удивление внятно и членораздельно пробулькала сквозь сон и слюни Катенька. — Но у них ничего не получится. Ты мой, мой.

В загребущей Катенькиной ручонке что-то сверкнуло и пропало.

— Мой филактрий! — истерично взвыл лич в лаборатории, и со всего маху швырнул бутылку в стену. Всё равно там оставалось чуть-чуть на донышке.