В первую экспедицию пришлось доставить в Охотск около трех тысяч пудов муки, а теперь — больше тридцати тысяч. И так как нельзя было достать ни лошадей, ни собак, чтобы перевезти столько грузов от Юдомского Креста до Охотска, то стали доставлять их на людях. Зимой матросы, казаки, солдаты запрягались в нарты. Идя на лыжах, каждый тащил за собой на нартах пятипудовую кладь.
«Ныне лучшего матроса от худости и наготы признать не можно, что он матрос, а показует, якобы самой невольник. А ежели б для перевозки провианта и материалов их, служителей, не
из
СХЕМАТИЧЕСКОЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ ПУТИ ОТ ЯКУТСКА ДО ОХОТСКА В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII ВЕКА.
посылать, то в Охотске жить было бы не у чего», писал Беринг президенту Адмиралтейств-коллегии Головину.
В 1737 году наконец построили новые корабли в Охотске. Было решено, что они должны итти под командой капитана Шпанберга к берегам Японии. Шпанберг вышел в плавание летом следующего года и прошел вдоль Курильских островов, нанеся их на карту, но до Японии не дошел. Только в 1739 году четыре русских судна впервые подошли к японским берегам.
— Когда до Японии дойдете и японцев увидите, постарайтесь вашей дружбой перемогать их застарелую азиатскую нелюд-нош», — говорили в Адмиралтейств-коллегии участникам экспедиции перед отъездом из Петербурга.
Японские чиновники поднялись на палубу корабля Шпанбер-га и приветствовали его с церемонной учтивостью. Сопровождавшие их японцы доставили на корабль рис, табак, овощи и ткани, взяв в обмен сукно и голубой бисер. Но на следующий день Шпанберг заметил, как его корабли окружают лодки, на которых он насчитал до девятисот вооруженных людей. Вежливость, которую накануне проявляли японцы, оказалась обманчивой.
Опасаясь нападения, Шпанберг приказал поднять якоря и плыть назад.
Путь до Японии был проведан, но завязать торговлю с этой страной не пришлось.
В Охотске тем временем строились два корабля, на которых Беринг и Чириков должны были плыть к Америке.
Летом 1740 года «Святой Петр» и «Святой Павел» были спущены на воду и оснащены. Осенью они вышли в море и, обогнув мыс Лопатку, вошли в Авачинскую губу. Здесь Беринг и его спутники перезимовали, чтобы затем как можно раньше выйти в плавание.
Пакетботы «Святой Петр» и «Святой Павел» спокойно простояли зиму в Авачинском заливе. По их имени Беринг назвал прекрасную гавань, в которой они перезимовали, Петропавловской.
Среди офицеров и штурманов, уходящих в плавание е Берингом и Чириковым, не было участников первой экспедиции.
Старший лейтенант Свен Ваксель, которого капитан-командор решил взять на свой корабль «Святой Петр», был, так же как и Беринг, датчанин, перешедший на службу в российский флот. Ваксель считался достаточно опытным моряком и мог заменять капитана, когда нужно. Лейтенант Ваксель взял с собой сына, двенадцатилетнего мальчика.
— Дальнее плавание — лучшая школа для будущего моряка, — говорил Ваксель.
И маленький Лоренц, которого русские звали Лаврентий или Лавруша, должен был взбираться на мачты, помогая ставить и убирать паруса, или тянуть с матросами канат, поднимая якорь, а потом, став рядом со штурманом, следить за стрелкой компаса.
Петропавловская гавань.
G гравюры середины XVIII века,
Другой офицер флота, корабельный мастер Софрон Хитрово, состоявший в ранге лейтенанта, был человек деятельный, толковый и смелый, но подчас грубоватый. Он принадлежал к старинной дворянской семье и смотрел на других немного свысока.
Штурманом на пакетботе «Святой Петр» был старый моряк Андрей Эзельберг, больше сорока лет плававший по морям под флагами разных государств. Это был человек рассудительный, справедливый и спокойный. Он не раз смотрел в глаза смерти и давно научился не терять присутствия духа в трудные минуты. Вся команда относилась к нему с большим уважением.
На пакетботе Чирикова «Святой Павел» плыли лейтенант Чихачев, штурман, в ранге лейтенанта, Плаутинг и второй штурман Елагин. Корабельным мастером был молодой, способный и преданный своему делу Абрам Дементьев, о котором с большой похвалой отзывались все, кто имел с ним дело.
Все офицеры на пакетботе «Святой Павел», кроме Плау-тинга, принадлежали к тому поколению русских моряков, которое уже пришло на смену иностранным командирам, служившим на первых кораблях российского флота.
I £н. £*& </ •• Cainam^uurWd^A
' t <&&«l /AiL
c/U
Подпнси капитан-командора Берипга и .других морских офицеров под протоколом корабельного совета от 4 мая 1741 года.
В плавании должны были принять участие и двое ученых. Они совсем не походили друг на друга. Профессор де-ла-Кройер, двоюродный брат академика Делиля, долясен был делать астрономические и метеорологические наблюдения. Он пробыл в Сибири уже восемь лет, но, кроме определения широты и долготы разных мест, почти ничего не сделал, потому что интересовался наукой гораздо меньше, чем можно было ожидать, судя по его званию.
Другой ученый, адъюнкт Академии наук Стеллер, недавно приехавший из Петербурга, был человек довольно странный на первый взгляд — ему было все равно, как одеваться, что есть, где спать. Он говорил то, что думал, не заботясь о том, какое впечатление производят на других его слова-, был вспыльчив и часто начинал горячиться без достаточных оснований на потеху собеседникам. Но зато Стеллер страстно интересовался наукой. Несмотря на молодость, он накопил очень много знаний в ботанике, зоологии и медицине, а вместе с тем с увлечением делал географические и этнографические наблюдения, стремясь изучить все, что видел вокруг.
Капитан-командор Беринг взял Стеллера на свой корабль, я де-ла-Кройер должен был плыть с капитаном Чириковым.
Весной 1741 года последние приготовления к плаванию были кончены. Оставалось окончательно наметить курс, которого следовало держаться.
Беринг должен был плыть от Камчатки к берегу Америки, потом направиться вдоль американского берега к северу, пока не поровняется с Чукотским полуостровом. Затем, повернув прямо к Чукотской земле, .чтобы определить расстояние между ней и Америкой, можно было вернуться на Камчатку тем путем, мимо Анадырской губы, который был уже знаком Берингу по первой экспедиции. Все это плавание предполагалось совершить в одно лето и вернуться на Камчатку в сентябре.
Но на карте, составленной Делилем, к юго-востоку от Камчатки была обозначена обширная земля да-Гамы. По инструкции, приложенной к карте, следовало по пути к Америке направиться на юго-восток, чтобы посетить эту землю.
— Оная земля никакому европейскому государству доселе не подчинена. Можно принести немалую прибыль Российской державе, присоединив землю да-Гамы. А возможно и то, что земля да-Гамы — часть Америки, — говорили Берингу в Адмирал-тейств-коллегии, вручая карту Делиля.
Отклоняться на юг значило терять время, которого было мало. Никто, кроме какого-то испанского моряка да-Гамы, не видел этой земли, и можно было сильно сомневаться в ее существовании. Однако отвергнуть карту, составленную академиком, не решались.
«Не нужно особых усилий и не требуется большой учености, чтобы, сидя в теплом кабинете, на основании отрывочных сообщений и произвольных догадок вычерчивать подобные карты», писал впоследствии лейтенант Ваксель.
Беринг и его спутники были вынуждены руководствоваться картой Делиля. Поэтому решили плыть не прямо на восток, к Америке, а взять курс на юго-восток и спуститься до 46-й параллели, чтобы дойти до земли да-Гамы.
Четвертого июня 1741 года корабли вышли из гавани. 9 лнля, должна, была находиться земля да-Гамы, оказалось чистое море. С тех пор как скрылся из глаз гористый берег Камчатки, больше не видели земли.