— Историю завоевания Камчатской земли надобно написать с самого начала. Разузнайте о всех возмущениях, какие были между камчадалами после их покорения. Составьте словарик камчадальского языка, — говорил Миллер.
Академики изложили свои наставления в длинной инструкции и вручили ее Крашенинникову. Они наметили такую программу работы, как будто уезжал на Камчатку не один человек, а большая экспедиция.
Пока не был отменен указ,, по которому Гмелин и Миллер должны были ехать на Камчатку, они не считали возможным заявлять, что туда не поедут. Крашенинникову было сказано, что он должен, выполняя все порученные ему работы на Камчатке, ждать академиков.
— Мы надеемся приехать на Камчатку, пополнив наши наблюдения на Лене и в некоторых иных местах. Поручаем вам добиваться, чтобы на случай нашего приезда в Болыперецком и других острогах были заранее выстроены для нас просторные дома, — сказал Гмелин.
Перед отъездом Миллер вручил Крашенинникову четыре1 книги на латинском языке — сочинения древних историков: Светония, Курция, Геродота и сатирика Теренция. Крашенинников должен был и на Камчатке не забывать латынь, язык ученых.
— Каждые три месяца составляйте для нас рапорты обо всем, что выполнено по инструкции, — сказали Гмелин и Миллер в заключение.
За три года путешествия с академиками Крашенинников не раз видел, как производятся те разнообразные наблюдения, которые теперь должен был вести сам. Он научился очень многому и незаметно превратился в исследователя, хотя попрежнему числился студентом.
Он принялся за дело немедленно после приезда в Большерец-кпй острог. Уже подошла зима, нельзя было собирать растения и вести некоторые другие работы по изучению природы. Ии наблюдать погоду можно было во всякое время года.
Уже через несколько дней после приезда в Болыперецк Крашенинников начал делать метеорологические наблюдения. А для того, чтобы эта работа непрерывно велась в Болыперецке, Крашенинников стал обучать наблюдениям над погодой Степана Шишкина,
В то же время Крашенинников стал собирать материалы по истории Камчатской земли.
— Всего сорок лет прошло с тех пор, как служилый человек Владимир Атласов пришел с отрядом из Анадырского острога в Камчатскую землю и начал ее подчинять. Стало быть, можно еще найти казаков-старожилов, которые всю камчатскую историю от прихода русских помнят, — говорил Крашенинников.
Приказчик прислал к нему старого слепого казака Кобычева.
— Кто с самого начала бывал на Камчатке и как она и в котором месте сперва завоевана? Какие там бывали приказчики? Когда изменяли иноземцы и как против них в походы хаживали? — спрашивал Крашенинников.
Кобычев вспоминал то, что видел сам и слышал от других. Крашенинников записывал его рассказы.
За высокой оградой Болыперецкого острога стояла изба, в которой сидели камчадальские аманаты. Так называли камчадалов, которых брали заложниками из разных родов, чтобы обеспечить платеж ясака. Время от времени к ним приезжали на собаках родичи, привозя запасы юколы, луковицы растения сараны и другую еду. Камчадалов можно было видеть и в казачьих избах — взятые после усмирения камчадальских восстаний в плен дети и подростки вырастали у казаков и превращались в их холопов.
Крашенинников внимательно присматрнвался к этим коренным жителям Камчатской земли. У них были очень смуглая кожа, прямые черные волосы, широкие, плосковатые носы и маленькие глаза, Они не были так скуласты, как буряты и якуты, но губы у них были толще.
Они называли себя ительменами, что значило на их языке: человек.
Они носили широкие, просторные одежды из оленьих, со-
бачьих и тюленьих шкур, сшитые жилами при помощи самодельных костяных игл.
Камчадалы могли показаться на первый взгляд отсталыми. Даже считать они могли только по пальцам. Еслп число превышало двадцать, то, перебрав пальцы рук и ног, с недоумением спрашивали:
— Мача?
Это значило: «Где взять?»
Когда русские пришли на Камчатку, ее жители не -знали даже употребления металлов. Они жили еще в каменном веке. Из острых обломков камня и кости делали топоры, ножи, наконечники копий. А потом железо стало обходиться им так дорого, что они нередко продолжали пользоваться прежними орудиями.
Глядя на необыкновенно легкие и прочные камчадальские сани — нарты — и деревянное огниво, при помощи которого камчадалы добывали огонь трением сухих палочек о деревянную дощечку, Крашенинников удивлялся их мастерству.
«Как они без железных инструментов могли все делать — строить, рубить, долбить, шить, резать, огонь доставать? Как могли в деревянной посуде варить и что им служило вместо металлов? Сии средства не разумный или ученый народ вымыслил, но дикий, грубый и трех перечесть не умеющий. Столь сильно нужда умудряет к приобретению потребного в жизни», писал впоследствии Крашенинников.
Он торопился узнать этот народ. Уже в первые дни Крашенинников потребовал, чтобы в Болыперецк вызвали камчадала, от которого можно было бы получить более или менее основательные сведения о жизни его народа. Посланный из Болыиерец-кого острога казак привез «иноземца Тырылку».
Повидимому, этот старый камчадал был известен на Камчатке как толковый человек, потому что ездили за ним довольно далеко — на речку Авачу.
Крашенинников стал расспрашивать Тырылку через толмача. А потом записал его ответы и озаглавил рукопись: «Описание о иноземчеекой вере, о праздниках, свадьбах и о протчем».
Тырылка мог рассказать не только о житье камчадалов. Всего два месяца назад у реки Авачи произошло страшное землетрясе-
ние. А незадолго перед тем Авачинская гора начала выбрасывать огонь и пепел. Крашенинников решил без промедления собрать на месте сведения об извержении вулкана и землетрясении.
В середине января Крашенинников с Аргуновым и двумя служилыми выехал из Болыперец-кого острога. Четыре остромордые, мохнатые собаки, запряженные по две в ряд, везли высокие нарты, на которых надо было сидеть боком, свесив ноги. Там, где лежал глубокий, НеуМЯТЫЙ СНеГ, Камчадалы добывают огонь.
возчик-камчадал брел вперед и широкими лыжами — «лапками» — про- *
кладывал дорогу. А когда встречалась наледь или дорога шла под уклон, собаки пускались вскачь. Крашенинников крепко держался за нарты, всячески стараясь не свалиться.
«Ездоку необходимо стараться хранить равновесие. В противном лее случае узкие и высокие санки и на самых малых раскатах или ухабах опрокидываются. Ездок бывает подвержен немалому страху, особливо на пустом месте, ибо собаки убегают и не станут, пока в жилье не придут или за что-нибудь на дороге не зацепятся. А он принужден бывает пеш итти», вспоминал потом Крашенинников.
В пути он не раз ночевал в зимних камчадальских подземных жилищах. Издалека они казались просто небольшими круглыми холмиками, над которыми по большей части поднималась струйка дыма. Подойдя ближе, можно было увидеть, что на верхушке холмика есть отверстие, которое служит одновременно и трубой для дыма, и дверью, и окном.
Через вход спускались по лесенке вниз, стараясь не попасть в очаг, сделанный почти под самым входом.
«Для своих юрт они выкапывают землю аршина на два в глубину, а в длину и в ширину — смотря по числу жителей. Внутри сии жилища четвероугольные, однако почти всегда две стороны длинные, а две — короче. Посредине вкопаны четыре столба, и на них держится потолок из жердей, на которые кладется сухая трава, а потом земля насыпается», рассказывал впоследствии Крашенинников.
(J непривычки было очень трудно провести ночь в таком жилье. Дым ел глаза, воздух был тяжел от запаха нечистот. Но ночевать в ямах, вырытых в снегу, как это не раз случалось делать в пути, можно было только с немалым риском. Если начиналась метель, снег заносил людей, собак, нарты. Приходилось каждые четверть часа вставать и отряхиваться, чтобы не погибнуть под снегом.