Но капитан Крузенштерн озабоченно поглядывал на барометр, который медленно, но неуклонно опускался. Вечером переменился и окреп ветер. Он дул теперь почти навстречу, и целую ночь пришлось лавировать. Поднимая и опуская паруса разной формы и величины и слегка поворачивая судно то в одну, то в другую сторону, удавалось использовать силу даже противного ветра: судно все-таки продвигалось вперед, хотя и шло почти в три раза медленнее, чем в первые часы плавания.
А утром небо заволокло облаками и ветер стал еще сильнее. На свинцово-сером море закачались белые гребни волн.
— Барашки забегали. — говорили матросы, поглядывая на море.
Участники посольства уже ие показывались на палубе. Корабли сильно качало, и люди, не привыкшие к морю, лежали по каютам, испытывая приступы морской болезни. А команда делала свое обычное трудное и опасное дело: на мерно опускавшихся и поднимавшихся верхушках мачт время от времени появлялись матросы, для того чтобы закрепить ослабевший парус, который начало трепать ветром, пли выполнить другой приказ.
На «Неве» один из лучших матросов сорвался с мачты и упал в море.
— Человек за бортом! —раздался крик на палубе.
С величайшей поспешностью спустили шлюпку. Матрос, палая с большой высоты, видимо сильно ударился о воду и скоро потерял сознание. Несмотря на то что он считался хорошим пловцом, спасти его не удалось.
Это несчастье, случившееся в первые дни, было как будто своего рода предупреждением: не только напряженная, но и точная работа, смелость и в то же время внимательная осторожность требовались от каждого моряка на парусном судне в дальнем плавании.
Десять дней шли корабли от Кронштадта до Копенгагена. За это время ветер менялся несколько раз, а около самого Копенгагена вдруг прекратился совсем. Корабли беспомощно остановились. Только на другой день им удалось войти в гавань датской столицы.
В Копенгагене пришлось простоять долго. Здесь надо было принять некоторые товары, закупленные Российско-Американской компанией за границей для русских поселений на Тихом океане. Пришлось вновь потратить много времени, чтобы пересолить запасы мяса, начавшего портиться, а потом противные ветры мешали выйти в море.
Эта задержка была очень досадна. Но зато здесь удалось увидеть много нового.
Вслед за «Надеждой» и «Невой» в Копенгаген пришли из
Кантона два больших корабля Азиатско-Датской компании. На их примере можно было увидеть, как много дает торговля с Китаем и Индией и каким гибельным может стать плавание, если нет заботы о здоровье команды. Только один из этих кораблей привез 25 тысяч пудов чая разных сортов, 3 тысячи пудов кофе, тысячу пудов хины, китайские шелковые ткани, фарфор. Но из ста матросов пятьдесят погибли от разных болезней во время длительной стоянки у острова Ява.
Русские моряки с интересом осматривали Копенгаген и его окрестности. Улицы были узки, но опрятны. По их сторонам стояли каменные дома в два-три этажа. Среди них было много старинных зданий. А дороги, которые вели к городу, были широки, вымощены и обсажены кудрявыми буковый деревьями. Крестьянские домики, каменные и деревянные, но оштукатуренные и выбеленные, с красными черепичными крышами, стояли среди фруктовых садов и полей.
Капитаны Крузенштерн и Лиеяпекпй осмотрели Копенгагенскую обсерваторию, директор которой согласился
I ПЛАВАЙ КОРАБЛЕЙ „НАДЕЖДА
КАРТА КРУГОСВЕТНОГО ПЛАВАЙ КАПИТАНОВ И. Ф. КРУЗЕНШТЕРНА и 10. Ф. ЛИСЯЫСК0Г0 в 1803—1600 гг. Особенности нарты дД представление о географических знаниях и названиях начала XIX века.
■
---— Путь корабля„Належла“тремя плаваний от
Л В 1803-1806 ГА. в 1313 г..
оемя разлучения с кораблем „Налам е 1304 -1305 и
проверить хронометры и некоторые другие корабельные приборы. В городе оказался очень богатый архив, где были собраны всевозможные морские карты и описания путешествий. Моряки могли сравнивать здесь свои карты с другими и наводить справки для предстоящего плавания. V
В Копенгагене «Надежду» и «Неву» поджидали трое иностранных ученых: астроном Горнер, приглашенный, чтобы с его помощью можно было особенно точно делать вычисления долготы и широты, и два естествоиспытателя: ботаник Тилезиус и зоолог Дангсдорф. Тилезиус был не только натуралист, но и очень хороший рисовальщик.
Среди участников плавания был живописец Курляндцев, командированный Российской Академией художеств. Однако второй художник мог быть также очень полезен. Фотография еще не была изобретена, и приходилось зарисовывать малоизвестные места, жителей неизученных островов, растения и животных далеких стран.
В середине сентября «Надежда» и «Нева» отошли от датских берегов.
Можно было опасаться, что в туманные осенние ночи во время штормов, часто бывающих в это время, корабли разлучатся друг с другом. Капитан Крузенштерн предложил Лисянскому в этом случае итти прямо в английский порт Фальмут, чтобы встретиться там с «Надеждой». Это был последний европейский порт, куда должны были зайти корабли, уходя в кругосветное плавание.
Пролив между Данией и Норвегией, Скагеррак, имел плохую славу у моряков. Здесь особенно опасны были сильные ветры, потому что волны могли бросить судно на скалистый берег Норвегии или на отмели, которых много около северо-западной части Ютландского полуострова. И на этот раз Скагеррак встретил корабли жесточайшим штормом.
Волны ударяли со страшной силой о борт кораблей. «Надежда» и «Нева» то взлетали на белые гребни огромных свинцовозеленых волн, то падали вниз, как -будто проваливаясь в глубокие ухабы. Вода не раз перекатывалась через палубы кораблей, унося все, что не было прикреплено накрепко.
Нужно было во что бы то ни стало направлять корабль так, чтобы он шел вразрез волнам, иначе море опрокинуло бы его на бок. И бывали минуты, когда палуба наклонялась так низко, что нельзя было не бояться за судьбу судна.
«Корабль накреняло столько, что я никогда того прежде па других кораблях не видывал», писал Крузенштерн.
А приказчик Шемелии, который вел дневник во время плавания, признавался, что переживал смертельный страх.
«Шум от ударов волн, разбивающихся о стонавшие и скрипевшие стены страдающего корабля, соединяясь со свистом вихрей в снастях, обнаженных от парусов, составлял музыку, оглушающую и наводящую трепет», писал Шемелин.
Этот шторм, как потом выяснилось, бушевал и в Северном море и в Ла-Манше. Он погубил немало кораблей у немещсих. французских и английских берегов.
Ночью во время шторма «Надежда» и «Нева» разлучились. На другой день, когда ветер несколько стих и можно было уйти вперед, хотя продолжалась сильная качка, капитан Лнсянский повел «Неву» в Фальмут. Он пришел туда первый. А через два дня в порт вошла и «Надежда».
Оказалось, что удары волн несколько повредили корабль. В бортах появилась течь, и пришлось затратить шесть дней, чтобы проконопатить судно заново. Тем временем можно было хорошо осмотреть Фальмут -и немного познакомиться с его жизнью.
Это был один из лучших портов на юго-западном берегу Англии. На первый взгляд он был неказист. Невысокая гора, подошедшая близко к морю, оставила мало места для города, и он вытянулся одной улицей у самой воды. Но гавань, точно врезанная между скалами, была достаточно глубока и просторна: «Нева» застала в ней пятнадцать торговых кораблей и один военный английский фрегат.