И все-таки этот многообещавший план плавания пришлось изменить.
Длительные остановки в Копенгагене и у острова Святой Екатерины очень задержали корабли. Была уже середина мая, когда «Надежда» и «Нева» отошли от острова Нукагива.
Плавание в Японию и пребывание там должны были занять несколько месяцев. Направившись туда прямо от Нукагивы, нельзя было этим же летом притти на Камчатку. А между тем на кораблях были грузы Российски-Американской компании, которые надо было непременно доставить во-время в Петропавловск и на Алеутские острова.
Крузенштерн решил направиться сперва на Камчатку, зайдя по пути на Сандвичевы острова, за которыми впоследствии закрепилось название Гавайских. Но путь этот был уже пройден Куком, Ванкувером и некоторыми другими мореплавателями. Крузенштерн с сожалением думал о том, что вряд ли удается найти в этих местах новые земли.
Прошла неделя с тех пор, как «Надежда» и «Нева» отошли от Нукагивы. Под палящими лучами солнца корабли снова перешли экватор, иа этот раз уже в другом направлении: с юга на север. А еще через две недели вдалеке показалась высокая горная вершина.
Крузенштерн и Лисянский издалека узнали самый большой из Сандвичевых островов, Оваиги, о котором не раз читали в книгах о плаваниях Кука и Ванкувера.
На кораблях уже давно не было свежей мясной пищи. Крузенштерн надеялся достать на Сандвичевых островах свиней, которых не смог получить на острове Нукагива.
С палубы корабля Оваиги, как называли тогда остров Гаваи, выглядел очень привлекательным. Видны были рощи кокосовых пальм и жилища, у которых росли бананы, кусты тарро и сахарный тростник. А на берегу, около которого было много черных коралловых рифов, длинным рядом стояли лодки. Видно было, что на острове большое население.
К кораблям подплыли лодки. Они сделаны были искусно и красиво. А сидевшие в них островитяне казались по сравнению с жителями Нукагивы почти безобразными: люди были здесь низкорослы, и на коже у многих была какая-то сыпь. Они тоже надевали только пояс вокруг бедер и были татуированы. Но их татуировка скорее обезображивала, чем украшала тело, и совсем не было видно тех сложных узоров, которые придавали такую •нарядность жителям Нукагивы.
В лодках были кокосовые орехи, бананы, свиньи. Но люди здесь оказались гораздо разборчивее, чем на Нукагиве. На кусочки железных обручей они даже не желали смотреть. На ножи и топоры можно было выменять плоды, но за свиней тут желали получить только суконные плащи. А когда узнали, что сукна нет, увезли свиней назад на берег.
— С тех пор как здесь останавливались корабли капитана Кука, прошло менее тридцати лет, но, видимо, произошли большие перемены. Островитяне научились разбираться в товарах, — говорил Крузенштерн.
Потом выяснилось, что сюда уже каждый год заходят американские купеческие корабли, совершающие плавание между Америкой и Китаем. Американцы ежегодно жили здесь подолгу, ведя меновую торговлю. Двое англичан стали постоянными королевскими советниками. Король Сандвичевых островов даже приобрел несколько европейских кораблей и старался обучать мореплаванию своих подданных.
Если бы Крузенштерн мог провести хотя бы несколько дней на Сандвичевых островах, он увидел бы наглядно, как вслед за великими географическими открытиями начинается экономическое завоевание новых земель.
Но Крузенштерн должен был торопиться, чтобы успеть, побывав на Камчатке, выйти в Японию до осени. А капитан Ли-сянский мог сделать более длительную остановку: «Нева» должна была итти от Сандвичевых островов прямо к русским поселениям на Алеутских островах и на Аляске.
Было заранее решено, что «Надежда» пойдет в Японию одна. Тем временем «Нева» должна была взять на Алеутских островах и на Аляске меха, добытые русскими промышленниками. Затем оба корабля должны были встретиться, чтобы итти вместе в Россию мимо китайских, индийских и африканских берегов.
Десятого июня команды «Надежды» и «Невы» простились надолго. «Надежда» отошла от острова Оваиги и пошла на северо-запад.
Капитан Крузенштерн старался сделать все возможное, чтобы ускорить плавание. И только когда вблизи тропика вдруг настал полный штиль и море сделалось гладким, как зеркало, поневоле пришлось остановиться.
Так же как на пути к берегам Бразилии, натуралисты воспользовались этой остановкой для своих исследований. Они брали пробы воды с разной глубины.
«Количество микроскопических морских животных приводило нас в изумление. Мы сравнивали их с теми, какие водятся в Атлантическом океане, и сделали ряд интересных наблюдений», говорили они потом.
Тилезиус старательно зарисовывал все то, что удавалось увидеть под микроскопом, надеясь со временем опубликовать эти рисунки.
Прошел месяц с тех пор, как «Надежда» отошла от Сандвичевых островов. Все чаще стали встречаться признаки близкой земли: много было китов, над кораблем пролетали большими стаями морские птицы, на поверхности моря плавали водоросли, оторванные от подводных камней. Офицеры и матросы подолгу вглядывались в даль, но земля не показывалась.
Наконец 30 июля один из матросов увидел с высоты мачты далекий берег.
В подзорную трубу можно было довольно ясно различить очертания далеких гор. Потом густой туман совсем закрыл показавшуюся не надолго землю и, как нарочно, прекратился всякий ветер. Люди, с таким нетерпением желавшие ступить на твердую землю, вынуждены были терпеливо выжидать, пока кончится штиль.
Только через два дня «Надежда» подошла к Авачпнскому заливу. Впереди была ясно видна высокая снежная вершина Авачинского вулкана. Пять гор у его подножья, закрывавшие гавань от всех ветров, тоже были местами покрыты снегом сверху.
«Мы, лишь месяц тому назад испытывавшие тропическую жару и смотревшие на пальмы, с трудом верили глазам. Некоторые даже сомневались, действительно ли это снег», говорили йотом участники экспедиции.
Когда, пройдя мимо высоких скал, на которых гнездилоеь множество чаек, как будто приветствовавших корабль громким криком, вошли в Петропавловскую гавань, увидели совсем близко березовый лес, высокую зеленую траву, бревенчатые дома на берегу. И даже самые спокойные люди оживленно и радостно переговаривались друг с другом, точно вернувшись домой после долгих странствий.
«Надежда» стала на якорь совсем близко от берега, Капитан мог не опасаться здесь никаких ветров. Бухта была так хорошо защищена со всех сторон, что даже в бурю корабль мог стоять там столь же спокойно, как если бы находился не в морском заливе, а на пруду.
— Гавань сия — одна из лучших в свете, — сказал Крузенштерн.
На берегу было всего три десятка домов, по большей части походивших на простые деревенские избы. Здесь жили камчатские казаки, несколько служащих Российско-Американской компании и находилась, рота солдат. У моря стояла небольшая артиллерийская батарея, а в единственном большом деревянном доме жил майор, комендант Петропавловска.
Он встретил прибывших очень любезно, освободил часть своего дома для посланника Резанова и пригласил к себе обедать моряков. Комендант извинялся за простоту обеда, угощая жирной ухой из горбуши, которая шла в это время метать икру в камчатские реки, и вареной рыбой камбалой. А гостям, которые уже несколько недель питались на корабле солониной, начавшей припахивать, и сухарями, казалось, что они еще никогда не ели такой вкусной рыбы и черного хлеба, испеченного так хорошо.
Посланник Резанов отправил гонца с известием о приходе «Надежды» к губернатору Камчатки, жившему в Нижне-Камчат-ске, в семистах верстах от Петропавловска. Губернатор согласился приехать в Петропавловск, чтобы дать распоряжение о доставке свежей провизии для дальнейшего плавания и решить некоторые другие дела.