– А теперь, моя сладчайшая, я бы хотел узнать кое-что о вас. Для начала скажите, как ваше имя?
Она гордо подняла подбородок.
– Элизабет Трент.
– Ну а теперь скажите мне, Элизабет Трент, как могло случиться, что вы отправились путешествовать на простом торговом судне? Даже несмотря на плачевное состояние вашей одежды, все равно в вас легко можно узнать настоящую леди. – Он проницательно и с любопытством оглядывал ее тонкую фигуру.
– Тому были веские причины, – уклончиво ответила она.
Он нетерпеливо махнул рукой.
– Не забывай, где находишься, моя дорогая! Для какого-нибудь слуги, может быть, столь неопределенные отговорки и сойдут, но я твой господин, капитан этого корабля, а ты моя пленница! Я хочу услышать исчерпывающие объяснения, причем немедленно. Тебе ясно?
В порыве гнева он замахнулся на нее, и испуганная Элизабет покорно кивнула.
– Прекрасно! Начинай.
И тогда она рассказала ему всю историю от начала и до конца: и о дяде Чарльзе и его болезни, и о необходимости сесть на корабль, который немедленно отправлялся в Индию. Во время рассказа Элизабет стояла перед ним вытянувшись, как солдат перед генералом, однако старалась говорить спокойно. Несмотря на то что их разделяло довольно большое расстояние, она все время как будто была стеснена его присутствием, ощущала его физически. Элизабет угнетали и сила его подвижного, крепкого тела, и спокойствие его духа, которое столь неожиданно несколько минут назад сменилось вспышкой гнева. Девушку не покидало ужасное подозрение, что участь ее плачевна, хотя бы потому, что быть пленницей такого человека поистине ужасно. Страх ни на минуту не отпускал ее, и, постоянно забывая о том, что должна быть спокойной, Элизабет рассказывала свою историю.
Он внимательно слушал, а когда она закончила, на некоторое время воцарилось напряженное молчание.
– Должно быть, ты очень привязана к своему дяде, если собралась ради его спасения претерпеть такие испытания.
– Очень, – просто ответила она.
– Какое несчастье, что ваш корабль попался нам по пути, – продолжал он все тем же спокойным, невозмутимым тоном, к которому она уже начинала привыкать. – Несчастье для тебя и для твоего дядюшки. Однако все это исключительно твои проблемы, и я здесь ничем не могу тебе помочь.
Элизабет попыталась протестовать, но его хмурый взгляд заставил ее замолчать.
– Моя страна находится в состоянии войны с Англией, мисс Трент, и я готов совершать любые поступки ради нашей победы. Никакая цена не кажется мне слишком высокой. – Он сделал паузу и достал из ящика стола золотую табакерку, торопливо ее открыл и взял небольшую щепотку табака. – Моя работа заключается в том, чтобы захватывать английские торговые суда, а по возможности и небольшие военные, в плен, тем самым пресекая английскую морскую торговлю и в то же время отвлекая вражеский флот от американского побережья. И то судно, которое мы сейчас захватили, «Молот ветров», вовсе не исключение, и его матросы теперь по праву наши пленники. – Он с шумом захлопнул табакерку. – А вы, мисс Трент, просто попались нам по пути. Но, я снова повторяю, это ваши проблемы, а не мои. Вы останетесь моей пленницей, и я лично прослежу за тем, чтобы вы об этом ни на минуту не забывали.
Сказав это, он повернулся к ней спиной, сел за письменный стол и принялся копаться в своих бумагах. Теперь он вел себя так, как будто был в каюте совершенно один. Это вызвало в Элизабет волну злости и раздражения. Он забыл о ней, как о какой-нибудь служанке! Или нет! Он смотрит на нее, как будто она кукла! Игрушка, у которой нет ни чувств, ни прав! Ну и попала же она в ситуацию! Пленница! Настоящая пленница!
– Как это типично, капитан Бурк, что храбрые американцы выбирают для нападения беспомощные торговые суда! А еще больше геройства в том, чтобы победить женщину! – попыталась сказать она ему колкость, не в силах совладать с растущим гневом и возмущением.
Он оторвался от своих бумаг и удивленно посмотрел на нее.
– Что делать! – сказал он. – Мы маленький народ, который борется с огромной и самой могущественной империей в мире. Мы нападаем на всех, на кого можем, в любое время и в любом месте, пусть даже цель кажется совершенно незначительной.
– Почему же вы тогда не нападаете на военные корабли, если так жаждете воевать за свою свободу? – попыталась она снова съязвить.
Он выглядел уставшим.
– «Шершень» вооружен только двадцатью пушками. Да, я знаю, это гораздо больше, чем на вашем или на любом другом торговом судне. Но это наполовину меньше, чем имеет даже средний военный корабль. О, разумеется, мы атакуем королевский флот при любой возможности, когда есть хоть малейший шанс победить. Однако пока нам следует удовлетворяться тем, что есть… весьма солидная добыча. – Он снова равнодушно отвернулся к своим бумагам, а Элизабет осталась стоять, все так же пылая от возмущения.
Она была раздосадована его спокойными ответами на свои колкости, ее гнев остался неутоленным. Однако пока Элизабет рассматривала комнату, ей пришла новая мысль: интересно, где она будет спать? С того момента, когда закончилось сражение, прошло, наверное, несколько часов, и, должно быть, скоро уже полночь. Через некоторое время капитан Александр Бурк покончит со своими бумагами и отправится спать. А она? Ей показалось, что ответ ей известен, и новый приступ ужаса охватил ее. Эта ночь будет для нее сплошным кошмаром. Оказаться с постели с этим грубым, черствым человеком, который обращается с ней, как с куклой, насмешливо и холодно? Неужели недостаточно испытаний за последнее время?
Но ей не пришлось долго теряться в догадках. Уже через несколько минут, сделав какие-то пометки в бумагах длинным гусиным пером, Бурк с шумом отодвинул от стола кресло и встал. Совершенно не обращая внимания на Элизабет, он принялся расстегивать пуговицы своей белой шелковой рубашки. Элизабет пронзительно вскрикнула, что заставило его наконец к ней обернуться.
– Что… что вы делаете? – спросила она в замешательстве.
– Раздеваюсь. Ты что-нибудь имеешь против?
– Пожалуйста… – начала она, но он не дал ей закончить фразу.
– У меня нет намерения насиловать тебя сегодня ночью, если ты этого боишься, – сказал он нетерпеливо. – У меня только что был тяжелый, трудный бой, и я просто собираюсь пойти спать. Ты можешь лечь рядом со мной в постель, если хочешь, а можешь спать на кресле в углу. В данном случае это не имеет значения. – Он усмехался. Ситуация его явно веселила. – Если я захочу взять тебя, Элизабет Трент, то сделаю это после того, как хорошо отдохну, так сказать, в полной силе. Поверь мне, сегодня ночью ты в полной безопасности.
Элизабет решительно направилась в угол и уселась в кресло с прямой спинкой. На нем было очень неудобно сидеть. Она изо всех сил старалась не смотреть на мужчину, который раздевается в ее присутствии.
– Я не хочу испытывать судьбу, – сказала она ему, опустив глаза, изучая мокрое пятно на полу.
Он засмеялся.
– Имей в виду, моя милая, ночью будет довольно холодно, и к утру ты замерзнешь, если выберешь кресло.
Элизабет не удостоила его ответом и только пожала плечами. Он затушил стоящую на столе лампу и улегся на свою огромную постель. Элизабет решилась поднять глаза. В комнате было темно, как в яме, она не могла разобрать ничего, однако хорошо слышала, как он ворочается в постели, лежа на чистой простыне, укрытый толстым одеялом. Элизабет ненавидела его еще больше за то, что ему теперь так хорошо. Попытавшись поудобнее разместиться в жестком кресле, она еще сильнее почувствовала боль во всем своем измученном теле. Как мало это кресло пригодно для того, чтобы в нем спать! С безнадежной тоской она грезила о теплой и мягкой постели. Просидев без сна в скованной позе примерно полчаса, Элизабет почувствовала, как по ее спине прошел озноб. В каюте не было слышно ни звука, мужчина в кровати перестал ворочаться, его дыхание стало спокойным и ровным. Тогда потихоньку, боясь вздохнуть или случайно выдать себя громким звуком, она выбралась из кресла. Пол слегка поскрипывал, когда Элизабет осторожно начала продвигаться к кровати и очень медленно, поминутно замирая и прислушиваясь, улеглась наконец на ее свободном конце. Платье она, разумеется, не снимала, однако все так же медленно и осторожно начала натягивать на себя шерстяное одеяло и тяжелое лоскутное покрывало. Потом закуталась во все это до самого подбородка и с радостью почувствовала, как по телу заструилось расслабляющее тепло. С другого конца кровати не было слышно ни звука, лежащий там мужчина ничем не выдавал своего присутствия. Их тела не соприкасались, однако она очень хорошо ощущала его присутствие. Ноздри щекотал чужой, крепкий, мужской запах. Вдруг в темноте раздался голос, хриплый и пугающе близкий. Она замерла в ужасе.