В конце концов Нарунда вышел в другую комнату, а Элизабет и Алекс остались одни, если не считать девушки, работавшей у станка. Ее пальцы двигались в такт несмолкаемой дроби барабанов. Бурк вытащил из угла длинный скрученный матрасик и развернул его перед Элизабет, которая все еще сидела на квадратной тростниковой циновке.
– Ты будешь спать здесь, – сказал он ей, – но сначала сними, пожалуйста, свой саронг.
– Что-что? – прошептала Элизабет, бросив быстрый взгляд на девушку, работающую в углу. – Ты что, утратил всякое представление о приличиях? Неужели ты собираешься меня насиловать прямо на глазах у этого ребенка?
– Я не собираюсь тебя трогать. Мика и я пойдем в другую комнату. Просто я должен быть уверен, что ты не потеряешь голову и не сбежишь куда-нибудь в ночь! – Он усмехнулся. – Конечно, трудно ожидать, что ты на это решишься при таком дожде, окруженная бесчисленными аборигенами и все прочее, но не хочу испытывать судьбу. Раздевайся.
– Не буду! – в ярости зашипела она.
Но тут Бурк быстрым и злобным движением стянул саронг через ее голову и скомкал в руке. С холодной улыбкой он смотрел на нее.
– Желаю тебе спокойной ночи. С рассветом мы отправляемся на корабль.
В шоке от пережитого ужаса она наблюдала за тем, как он прошествовал через комнату к девушке за станком и протянул ей руку. Мика улыбнулась ему, поднялась со своего места и покорно последовала за ним сквозь висящие нити бус на двери в другую комнату. Никто из них даже не обернулся на обнаженную Элизабет, сидящую на своей циновке. Она глядела им вслед, пытаясь побороть дикое желание вскочить на ноги, броситься вон из этого дома, в ночь, несмотря на дождь, несмотря на свою наготу, – и бежать, бежать до тех пор, пока у нее хватит сил. Нужно наконец покончить со всем этим наваждением! Но одновременно прекрасно осознавала, что все эти желания не более чем пустые мечты. Куда можно убежать – и к кому? Нельзя же жить в одиночестве в лесу, и не к кому обратиться. Она не знает даже языка! И кроме того, Алекс Бурк все равно ее найдет. Она не знала как, но найдет. Не имело никакого значения, где спрятаться.
Ее охватило чувство безнадежности, и она крепко закрыла глаза, чтобы подавить готовые пролиться слезы. Здесь, на Мадагаскаре, Элизабет находилась до безумия близко от Индии. Но, ради всего святого, с не меньшей радостью она бы сейчас оказалась снова в Лондоне. Алекс Бурк возьмет ее с собой в Америку, и тогда она больше никогда не увидит дядю Чарльза. Не увидит больше никого из тех, кого любила, кому симпатизировала, о ком заботилась. С того момента, когда Александр Бурк взял на абордаж «Молот ветров» в ту ужасную ночь и ворвался в ее каюту, жизнь превратилась в один сплошной ночной кошмар, и надежды на пробуждение от этого кошмара не было никакой.
Из соседней комнаты раздалось приглушенное хихиканье, тут же затихшее, и Элизабет посмотрела на нитяные занавески с поднимающимся в груди бешенством. Она до деталей знала, что теперь происходит в той комнате – от жадных требовательных поцелуев и движений рук Бурка до тяжести его тела. Это настолько разозлило ее, что стало трудно дышать. Интересно, почему ее так бесит, что Алекс занимается любовью с другой женщиной? Она должна чувствовать облегчение, быть ему благодарна за то, что он ее не мучает хоть в этот раз. Из глаз потекли слезы, которых Элизабет не замечала. Слезы злости, унижения, безнадежности… и еще чего-то. Чувства, которого она не понимала, – всепоглощающего чувства ненависти и поражения. Что-то оно ей слишком напоминает ревность. Ревность! Внутри нее зародилась ревность к этому пирату – вульгарному, презренному пирату! Никогда! Но против ее желания мягкий внутренний голос нашептывал, что Александр Бурк вовсе не вульгарен. Несмотря на грубость и бессердечие, он всегда говорил и двигался с совершенно неподражаемой грацией, его внешность и манеры выдавали в нем образованного, хорошо воспитанного человека. И к тому же, продолжал нашептывать голос, Алекс вовсе не настоящий пират. Бурк был повстанцем, который – да, конечно, – борется с королем, но беззаконность его действий объяснялась тем, что он был на войне, а вовсе не тем, что он простой преступник. Капитан Бурк был капером, и у него имелось письмо с печатью от его правительства. Может быть, это даже хуже, с горечью отметила она про себя. Клочок бумаги от горстки людей, вышедших из повиновения королю! И снова поразило ее, уже в тысячный раз, что она не знает почти ничего об этом человеке, который сделал ее своей пленницей и с которым она вот уже который месяц делит постель. Алекс всегда оставался сдержанным, когда она пыталась расспрашивать его о том, как он жил в Америке – о его семье, друзьях, занятиях, И сегодня Александр Бурк оставался для нее столь же загадочным и непостижимым, как и в ночь, когда она его встретила.
Звуки ночи не прерывались между тем ни на минуту: дробь барабанов, протяжное, монотонное пение, шум ливня и завывание ветра в листве деревьев. А в соседней комнате теперь было тихо. Элизабет лежала, чутко прислушиваясь, и ее тело возбужденно улавливало малейшие шорохи извне, в ней шевельнулось и начало подниматься желание, которое уже стало потребностью за последние месяцы.
Ей надо постараться уснуть, потому что только сон избавит от бесконечных желаний и мыслей, иссушающих мозг.
Должно быть, незаметно для себя она наконец уснула, хотя и во сне ее продолжали мучить бесконечные голоса. Или нет – эти взволнованные голоса звучали уже наяву? Она открыла глаза и увидела Бурка, который быстро шагал через комнату к двери, откуда раздавались взволнованные пронзительные крики:
– Капитан! Капитан!
– Какого черта, Симс? Что случилось? – закричал Бурк в ответ, спешно натягивая на себя брюки.
Элизабет села, пытаясь понять, что происходит. Высокая фигура Бурка маячила в дверном проеме.
– Сэр, это англичане! – голос помощника дрожал от возбуждения и тревоги.
– Черт побери! Какие англичане?
– Три фрегата, капитан, вооруженные до зубов, и одно торговое судно. Идут прямо на нас! И идут быстро!
Часть II ИНТЕРЛЮДИЯ
Глава 10
Дверь открылась, и в комнату неслышно проскользнула маленькая тоненькая девушка с оливковой кожей, и лучезарно улыбнулась Элизабет из-под вуали. Она была одета в свободно ниспадающее сари яркого алого цвета, в середине лба у нее был нарисован какой-то красный знак. Девушка стояла на расшитом золотом персидском ковре босая. На руках позванивало множество браслетов из отполированного до блеска металла, пальцы рук украшены медными и латунными кольцами. Она держала в руках серебряный поднос с чаем и пирожными.
Служанка поднесла этот поднос Элизабет, полулежавшей среди горы взбитых подушек на мягком ложе, и поставила на резной столик возле ее кровати.
– Спасибо, – улыбнулась ей Элизабет.
Она не знала, понимает ли девушка ее слова, но та в ответ робко улыбнулась, поклонилась и попятилась назад к двери. Элизабет снова осталась одна в этой очаровательной желтой комнате, глубоко вздохнула и взялась за серебряный чайник.
Был полдень, когда она приехала в Калькутту. Элизабет прибыла на одном из трех британских фрегатов, которые спасли ее от каперов. В их сопровождении торговый корабль «Красный снег» и «Молот ветров» под командованием капитана Милза шли в Калькутту. Захваченный «Шершень» плыл поодаль, руководимый командой британцев, Это была очень гордая процессия, и когда они вошли в Бенгальскую гавань, то на всех кораблях для всеобщего обозрения был поднят британский флаг. День был удручающе жаркий, а влажность была такая высокая, что Элизабет почувствовала, что ее волосы намокли и свалялись в жгуты. Однако она все равно выбежала на палубу, чтобы посмотреть, когда на горизонте наконец показалась Калькутта.
При первом знакомстве город показался ей ненормально разросшейся деревней, беспорядочно застроенной глинобитными хижинами, заросшей пальмовыми деревьями и заполненной странно одетыми мужчинами и женщинами. Но как только корабль пришвартовался, она позабыла о самом городе, и ее охватило внезапное, лихорадочное нетерпение увидеть дядю Чарльза – теперь, когда наконец это на первый взгляд нескончаемое путешествие подошло к концу.