– Капитан Мабри скорее всего зайдет с визитом сегодня днем, – говорила Элизабет. – Может быть, мы снова поедем кататься в его экипаже. У него самая лучшая пара гнедых, какую я когда-либо видела, дядя. А Роберт сказал мне, что они просто клячи по сравнению с теми, которых он держит в Англии. Можно себе вообразить, что это за лошади.
Чарльз Трент внимательно посмотрел на нее своими водянистыми глазами.
– Элизабет, – проговорил он с усилием. – Скажи мне, детка, ты счастлива?
– Счастлива? Ну конечно, дядя! Единственное, чего я желаю всем сердцем, это чтобы ты поправился.
– Но разве я об этом? Не знаю, как объяснить. Мне кажется, что тебя что-то тревожит. У тебя на сердце какая-то печаль. Ты так изменилась. – Он закашлялся и продолжал очень тихо: – Ты уже не та маленькая девочка, которую я оставил в Лондоне.
– Да, теперь я уже большая девочка, – сказала она весело.
Он покачал головой:
– Дело не только в этом. Я… не понимаю, в чем именно. Беззаботный, счастливый ребенок исчез. Ты теперь женщина… и у тебя женские заботы, насколько я понимаю. – Его рука ближе придвинулась к ее. – Скажи мне, детка, ты любишь Мабри? Неужели эта любовь гнетет тебя с такой силой?
Краска бросилась в лицо Элизабет. Она в смущении покачала головой.
– Я не знаю, дядя Чарльз. Не знаю.
– Хорошо, детка. Не беспокойся. Если есть мужчина, которого ты себе выбрала, то он обязан быть лучшим. Я не сомневаюсь, что твое решение будет самым справедливым. – Он судорожно глотнул, почувствовав внезапный приступ боли. – Так что… будь счастлива, Элизабет. Помни, что ты обязана быть счастливой.
Слезы потекли у нее из глаз, и на мгновение появилось искушение все ему рассказать. О, какое это было бы облегчение – выплакать свои горести и сомнения! Но понемногу самообладание к ней вернулось, безумные мысли ушли. Дядя Чарльз никогда не должен узнать правду! Новый приступ боли был очень сильным – как могла она подумать о том, чтобы ухудшить его состояние? Исповедь облегчит ее, однако тяжесть переживаний будет переложена на плечи больного. Нет, ей придется и в дальнейшем быть сильной. Любым способом она должна уверить дядю в том, что счастлива. Элизабет выдавила из себя улыбку, изменила тему разговора и заговорила о всякой чепухе, чувствуя удовлетворение от того, что временами ее шутки и остроумные замечания вызывали на его лице подобие улыбки. Но скоро оно вновь омрачилось гримасой боли, неожиданно он так закричал, что Элизабет вздрогнула, а доктор схватил свой чемоданчик и бросился к больному. Пока она лепетала что-то ободряющее, ласковое и прикладывала влажный компресс к ледяному лбу, доктор достал из чемоданчика небольшой флакон с лауданумом. Элизабет наблюдала, как он отмеряет в ложку четыре капли и дает проглотить дяде, который в это время продолжал корчиться от дикой боли. Ей казалось, что прошли часы, прежде чем лекарство начало действовать. Беспорядочные движения дяди Чарльза замедлились, болезненные стоны утихли, глаза в изнеможении закрылись, все тело расслабилось. Элизабет взглянула на доктора.
– Теперь он проспит несколько часов. Вам нет никакого смысла здесь оставаться.
Она кивнула и наклонилась, чтобы поцеловать пепельно-серую щеку, которая, казалось, раскрошится от ее прикосновения. Элизабет выпрямилась, вытерла слезы и, избегая сочувствующего взгляда доктора Шифнела, поспешила покинуть дядину спальню.
Она спускалась по лестнице, чтобы сделать кое-какие распоряжения к завтраку, когда у входной двери зазвенел колокольчик. Фрила отправился открывать и увидел за дверью квадратную, затянутую в униформу фигуру Томаса Синклера. Элизабет продолжала грациозно спускаться по лестнице, одновременно приветствуя его как хозяйка дома, стараясь скрыть свое удивление и непроизвольную дрожь, которая пробрала ее при виде столь неприятной фигуры. «Ну хорошо, – думала она про себя, – по крайней мере мне не придется беспокоиться и посылать ему письмо».
– Добрый день, мисс Трент, – приветствовал ее Синклер из прихожей. – Надеюсь, вы простите мне визит без приглашения, но я должен поговорить с вами об очень важном деле. Однако, может быть, я пришел в неурочное время?
– Ни в коей мере! – заверила его Элизабет. Он взял ее руку, поднес к губам, при этом не отрываясь глядя ей в глаза. Элизабет попыталась подавить дрожь от этого прикосновения и заставила себя сохранить выражение приятной бесстрастности, пока его липкие, мокрые губы щекотали ее руку. Кожа у нее на затылке покрылась мурашками, но она спокойно сказала:
– Я как раз собиралась распорядиться насчет небольшого завтрака. Не хотели бы присоединиться, майор?
– Нет, спасибо. Мой визит должен быть коротким, поэтому я не буду вас долго отвлекать. Найдется ли у вас какое-нибудь место, где мы могли бы побеседовать конфиденциально, буквально несколько минут?
– Разумеется, – ответила она в замешательстве. – Гостиная к вашим услугам, если вы соблаговолите последовать за мной.
Элизабет повела его в большую комнату, обставленную элегантной мебелью, с тяжелыми шторами на окнах, которые немного спасали от удушающей индийской жары. Пока майор тщательно закрывал за собой тяжелую дверь из красного дерева, она лихорадочно пыталась отыскать причину его визита. Все в нем казалось ей подозрительным. Томас Синклер не был похож на человека, привыкшего наносить визиты вежливости, что-то было у него на уме, и Элизабет инстинктивно почувствовала какую-то опасность. Она расположилась на софе и принялась изучать фигуру Синклера, пока тот усаживался напротив в одно из кресел, обтянутых голубым бархатом. Его манера поведения и холодный, насмешливый взгляд только усиливали ее скованность.
– Так о чем же вы желаете мне рассказать, майор Синклер?
– Вы очень прямолинейны, мисс Трент. Ну и хорошо. Я люблю прямолинейных женщин.
Он заметил испуганное выражение ее лица, и его раздутая физиономия начала сотрясаться от смеха.
– Вы считаете меня наглым? Прошу прощения. Вы должны поверить, что мое главное желание приобрести вашу благосклонность. Разрешите мне выразить вам, моя дорогая, насколько я вами восхищаюсь.
– Разумеется, – холодно ответила Элизабет.
– Да, разумеется. Но это всего лишь одна сторона того дела, которое я хочу с вами обсудить. Другая касается нашей недавней беседы. Я приготовил отчет об инциденте с каперами и подумал, что вам, должно быть, будет интересно узнать результаты моих разысканий.
Он посмотрел на нее выжидательно, но Элизабет, стараясь скрыть растущую нервозность, хранила молчание.
– По моему мнению, капитан Александр Бурк действительно напал на торговый корабль «Молот ветров» и захватил в плен капитана и команду, а также вас, моя милая. Как вы видите, пока все совпадает с той версией, которую Милз, а также некоторые другие изложили капитану Роберту Мабри, а затем и мне. – Синклер помедлил немного, в упор глядя на нее. – Однако потом наши версии несколько расходятся. Мое мнение, мисс Трент, таково, что ваши взаимоотношения с капитаном Бурком были, как бы это сказать, гораздо более сложными, нежели вы их представили Мабри или мне. Я считаю, что вы скрыли некоторые существенные детали вашего пленения на борту «Шершня».
Сердце Элизабет начало биться в груди с силой молота.
– Я не понимаю, майор, о чем вы говорите.
– Разве? Хорошо, позвольте мне быть более конкретным. По моему убеждению, вы, мисс Трент, и капитан Бурк были любовниками. Я вижу, вы шокированы.
– Шокирована? Разумеется! Я должна предупредить вас, сэр, что нахожу ваш тон оскорбительным. И, если позволите, отказываюсь дальше слушать ваши бредни!