***
Первое декабря наступило торжественно и безоговорочно. Весь вечер перед тем, как прийти декабрю в кромешной, смешаннойс навеянной откуда-то с запада сыростью, темноте происходило какое-то невидимое, но остро ощущаемое движение. Что-то копошилось в неуютных промозглых порывах ветра, изредка постукивало по оконным стеклам, ни в какую не давало улечься соседской собаке Бобикуу себя в довольно просторном домике, и от того Бобик – немецкая овчарка – суетливо наматывал круги у себя по вольеру и будто бы весь находился в ожидании чего-то и самое-то главное, о чем сейчас задумался Леша стоя на крыльце было то, что он сам ясно ощущал, что находиться в странном добром ожидании чего-то. Странном по той лишь простой причине, что ожидать было в принципе-то нечего. Все изменилось в его жизни, все преобразилось и ему все нравилось и все устраивало. Сейчас он просто жил повседневными делами и заботами и, если чего только и ждал, но не так чтобы сильно и, теряя каждую минуту терпение, так это выхода уже не первой переведенной им книги – романа английского еще только набирающего популярность в России писателя, который должен был состояться ближе к середине декабря. Да еще пожалуй ждал, когда запечется в духовке курица – уже хотелось есть, а запахи, что без просу вырывались из дома только разыгрывали аппетит еще больше.
Леша сделал несколько глубоких вдохов, и от усиленного прилива кислорода в организм у него сначала сделалась легкой, а потом враз потяжелела голова. Но было хорошо. И крайне некомфортная, несколько тоскливая погода не могла своей влажной ветреной массой повлиять на это хорошо. Леша еще раз осмотрел темную округу. И там, где не было фонарей и вообще какого-либо, пусть самого небольшого источника света, расстилалась безграничная густая тьма. В ней тонуло всё, абсолютно всё!И невозможно было понять, где есть небо, а где – земля, всё было черно и успело даже показаться, что дня, не обязательно солнечного, а простого серого и облачного не было уже несколько месяцев. Ранняя черная ночь заставляла думать Лешу так, как ей хотелось.
Леша повернулся к ночи спиной и взялся за холодную металлическую ручку. И ему вдруг остро, еще более ощутимо, чем несколькими минутами назад почувствовалось, что он ждет, чего-то так волнительно, и что вот-вот должно прийти и, он это против своей воли, как-то неосознанно, ждет.
Леша улыбнулся сам не зная чему и закрыв за собой дверь, вошел в дом. Тут же на него обрушились звонкий голосок Глеба, которому недавно исполнилось полтора годика и его двоюродной сестренки Вики. Девочки было шесть лет и она уже далеко не первый раз оставалась с Ниной и ее семьей на даче.
А все началось еще с лета, когда Саша с Олей получили приглашение от Сашиного друга на юбилей. Даню и Вику родители оставили у деда с бабушкой, у которых уже гостила Нина с Глебом. А когда к Филиновым пришел Леша и они с Ниной и Глебом собрались уехать на дачу, Вика развела настоящий концерт, чтобы ее только взяли с собой. Она складывала в пакет вещи Глеба, показывая свою хозяйственность, съела всю гречневую кашу на обед, которую не любила – в этом ее поступке выражалось взрослое и разумное отношение к жизни, и всячески, разными уговорами и с хитрецой нечаянными фразами давала понять, что она уже настроена ехать и именно этого – оказаться с Нининой семьей на даче – сейчас только и хочет.
Пришлось взять ребенка с собой. Ирина Сергеевна всех больше противилась этой идее и была более чем уверена, что Вика вечером же попроситься обратно, в город. Но Вика удивила всех. Она не капризничала, хотя порою была очень склонна показывать таким образом свой характер, слушалась Лешу и Нину, и не доставляла им никаких хлопот.
Ирина же Сергеевна поздно вечером после телефонного разговора с дочерью, которая ей четко сказала, что все хорошо, успокоилась.
Зато, когда Саше с Олей стало известно, где сейчас их дочь, Оля плохо скрывая свои эмоции высказала следующее:
– Я считаю, что ничего хорошего, когда ребенок вот так спокойно уезжает от дома и его даже не интересует, разрешат ли ему родители, туда поехать или нет, – а чуть после, – … это потому что она у нас слишком капризная. Это просто ее новый каприз, ее новая блажь! И Нина! Нина, конечно, взяла ее с собой! Она всегда ее баловала! Вот тебе Викулька новая куколка!.. А завтра мы с тобой гулять в зоопарк пойдем!.. – нервно и нелепо изображала Оля Нину.
Оля с Ниной всегда же пребывали в некотором недовольстве друг другом.Они, как с первого дня своего знакомства, которое уже обе и не помнили когда произошло, прочувствовали беспочвенную антипатию друг к другу, и так и не смоглипо прошествии нескольких лет от нее отделаться. Хотя впрочемони и не пытались этого сделать. И не то, чтобы эти два взрослых человека как-то явно враждовали между собой. Нет! Они лишь старалась как можно меньше пересекаться друг с другом. К тому же, как начало выясняться чуть позже, по своему внутреннему составу Нина с Олей были абсолютными противоположностями.И каждую житейскую мелочь, вроде, как поставить чашку на стол и каким полотенцем удобнее и лучше вытирать руки, какие и как правильно есть яблоки – буквально на все у каждой было свое мнение! Вот Нина не придавала значение цвету кожуры яблок, но считала, что те яблоки, которые мельче – вкуснее, а Оля была уверена, что красные яблоки более полезные, а крупные хороши тем, что можно вполне наесться одним яблоком и не брать добавку. По началу Сашу забавляло такое поведение жены и сестры. Потом он начал старатьсякак бы не замечать их явного противостояния. Но они умели не воспринимать друг друга и противоречить друг другу как-то на удивление тихо и, это задевало гораздо больше, чем возьми они и поругайся. Их тихая война наносила куда больше ущерба, чем можно себе представить и в первую очередь их личная, взятая из неоткуда неприязнь, наносила большего всего вреда ни Саше, ни самим Нине и Оле, а детям – Дане и Вике. Нина любила и периодически навещала своих племянников, дарила им игрушки, водила их на прогулки и, с ней и Дане и Вике всегда нравилось проводить время. А Олю это раздражало, она начинала ревновать детей и старалась не разрешать им того, чем они с удовольствием занимались с Ниной. К примеру, Оля запрещала детям, как они это делали с Ниной, приносить листву деревьев в дом и делать из нее подделки, объясняя этот запрет тем, что от листвы слишком много мусора. Или не покупала детям мятные конфетки, списывая отказ на то, что мята раздражает желудок. Дети стали объектом столкновения двух взрослых людей. Ребят тянуло к Нине,но в тоже время они должны были и маму слушаться. Получалась скверная ситуация!