Потом же у Саши начали подниматься нервы, когда он улавливал краем уха, что Оля Вике или Дане опять сказала что-то не совсем хорошее про Нину или Нина бросало какую-нибудь неловкую фразу дома у родителей про Олю.
Но в дальнейшем, не смотря на всю напряженность отношений Нины и Оли, Оля все ж таки с трудом и большой неохотой, но отпускала дочку с тетей на дачу. В конце концов, она была уверена в Нине, как в ответственном и при всех их противоречиях, здравомыслящем человеке. А еще с неохотой и даже пытаясь утаить от себя сей факт, Оля замечала, что после дачи Вика становилась более спокойно и какой-то более взрослой, меньше озоровала и капризничала. И что же было несколько удивительно временами производила впечатление, что старшая это она – Вика, а не ее брат Даня.
Первое декабря наступило торжественно и безоговорочно.
Леша проснувшись, но, не успев еще открыть глаза, вновь ощутил это странное и настойчивое вчерашнее чувство. Но сегодня оно будто бы стало чуточку другим, всё прокрасилось светом и засияло изнутри. И вдруг отпала вчерашняя суетливость, что стучалась в окна, колобродилапорывами ветра по улицам и опустевшим садам и не давала спать серьезному Бобику. Утром же воцарилось решительное спокойствие.
Лёша открыл глаза. Оказывается, сияло не что-то где-то внутри, а непосредственно здесь снаружи – вся комната пропиталась таким белым, можно сказать торжественно-праздничным светом. Лёша лежал и никак не мог понять, от чего же, почему так светло? Давно не было так светло. Электрический свет, каким бы белым он не был, не давал такого удивительного ощущения чего-то нового.
«Что-то все-таки произошло!» – решительно подумал Лёша и встал с кровати, тут же оглянувшись, не разбудил ли он своими резкими движениями Нину. Но она крепко спала с мирным выражением лица. В соседней комнате было так же тихо – Глеб с Викой тоже еще спали.
Лёша, теперь уже четко контролируя свои действия, без лишнего шума, но с неясным нетерпением, подошел к окну. Ловко и аккуратно занырнув под штору, он замер. И тут же, вот прямо мгновенно, понял, о чем ему вчера шептал сырой вечер и чего он – Лёша – ждал.
Зима!.. Самая настоящая! Каким-то неясным образом Лёша еще вчера знал, что утром она придет, и ждал ее. Оперевшись руками о подоконник, Лёша понял, что ждал зимы. И теперь, когда она пришла, при Леше осталось лишь радостно-волнительное чувство, а ожидание же, что вчера было таким настойчивым, растворилось в ушедшей ночи.