– Вон она, Ниночка! – всплеснула руками соседка тетя Лиза.
– Нашлась, – тяжело, со свершившемся наконец томительным ожиданием благополучного исхода в голосе, выдохнул Лизин отец. Крепкого телосложения, достаточно бодрый мужчина, пару лет назад вышедший на пенсию.
Ниночка весело шла по тропинке к дому, ужасно голодная и счастливая, мотая рукой с кружкой из стороны в сторону. И случилась гроза… Не на небе, на земле.
Только Сашка, которого заметили уже после всех криков и разбирательств, тихо сидел в кустах сирени, сонно свесив голову. Сначала, когда только все началось, он тихонько, немножко плакал дома. Когда все ушли искать Нину, а он напридумывал себе страхов и сидел жалел всех – и пропавшую Нину, и родителей, и бабушку, и даже бабушкину козу Машку, потому что кто тогда, если не Ниночка будет ее гладить. А потом не выдержав духоты пустых стен выбежал на улицу и укрылся в сирени. С важным видом куры рядом расшвыривали землю и невольно составили Сашке компанию. А вскоре же и Ниночка нашлась. Сашка слышал, с каким усердием и уже неконтролируемыми эмоциями мама высказывала все Ниночке, ругала ее, выпытывала, где та была. А потом вдруг сама заплакала (правда достаточно быстро взяла себя в руки). А Сашка слышал всё и плакал теперь уже и сам не зная от чего. Он был непомерно счастлив, что Ниночка нашлась, очень расстроен, что мама ругалась, и безумно жалел Нину, бабушку и маму, что те плакали. Бабушка то не плакала, а все только что-то причитала себе под нос. Но Саше казалось, что плакали все и он в силу своей детской впечатлительности не мог не отставать. Он, бедняжка, просто разрывался от переполняющих его чувств.
– Ах, ты мой хорошенький, – не громко, чтобы не потревожить навалившейся сон – на самом деле необходимое забытие, для восстановления сил, как можно тише проговорила Ирина.
Она взяла Сашу на руки и отнесла в дом, уложила на кровать и прилегла рядом. На щеках ребенка были высохшие, с пылью смешанные ручьи слез. Припухшие веки, закрывали глаза.
Да уж и задала Нина всем нервов! Можно сказать чуть ли не все село наигралось на всю жизнь в большие прятки. По крайней мере Ниночке точно хватило. И до конца лета никто больше не зарекался про прятки. Все насытились ими неожиданно и надолго.
Но ходить в домишко бабки Феклуньи Нина не бросила. Она,полудикий пушистый комочек, превратила власкового котенка-подроста, который стал каждый день ждать Нину и с нетерпением выбегал ей навстречу. Нина кормила его, гладила и играла с ним. И все подбирала подходящий момент и нужные слова, чтобы всё, почти всё, рассказать маме. Но бывает, как не готовься, а правда сама найдет для себя лазеечку, маленькую щелочку и покажется на белый свет. Сама, когда ей надо. И тогда только не отставай от нее.
Нина подходила к бабушкиному дому и только у самой калитки услышала знакомое «мяу» позади. И тут как раз и родители с грибов шли и бабушка вышла на крыльцо и Нина, наперед защищаясь ото всех, схватила Серку на руки и решительно встав на месте, с вызовом стала бросать взгляды на маму, потом на папу, потом на бабушку и так далее, по кругу.
И только Ирина хотела было что-то сказать, как Нина, переменившись в лице, заулыбавшись такой доброй, светлой и даже наивнейшей улыбкой выдала следующее:
– Это мой Серка! Я с ним уже давно дружу. Мамочка!.. – Ниночка всегда знала, что самое главное, в любом деле же, уговорить маму, вызвать улыбку согласия на ее лице и тогда ситуация выиграна, и тогда Нина обязательно получит то, что хотела, – мамочка, ты только посмотри, какой он хорошенький! Ты посмотри, как он ласково на тебя смотрит. Он тебе уже доверяет, он хороший.
Ирина заколебалась. И теперь сама стала смотреть на всех, с пропитанной бесполезностью надеждой.
– Да уж пусть остается, если такой хороший, – бабушка подошла к Нине и повнимательнее посмотрела на серенького котенка.
Ирина только вздохнула и улыбнулась беспомощной улыбкой.
Конечно, потом всплыло и то, откуда появился вдруг этот Серка. По селу уже начали ходить слухи, что в крайний домик бабки Феклуньи кто-то ходит, промята сквозь бурьян тропа. Еще кто-то сказал, что Нина стала редко ходит играть с ребятами. Вообщем, всё открылось так неспешно, можно сказать осторожно, по-тихому, что не только у Нининого папы и бабушки, но и у Ирины не возникло желания отругать, нравоучить дочь. Хорошо было уже и то, что без происшествий вышло. Только Нинин папа в переживаниях за дочьвсе же сделал ей небольшое замечание: