– Резкий холод! Вот только в пальто можно было спокойно ходить… Придется завтра пуховик одевать и зимние сапоги, – удивленно проговорила Нина, когда на кухню вошла ее мама.
– Нет, а ты что хотела? Уже давно не лето, и даже не сентябрь. И уж если тебя так пуховик не устраивает, то могла бы уже себе и шубу давно купить. Тем более зарплата тебе позволяет, – как такое часто бывает, Ирина Сергеевна приняла слова дочери слишком всерьез и вместо того, чтобы ответить что-нибудь в таком же роде легкое и непринужденное, начала озадачивать дочь.
– Мама!.. – на одном дыхании выговорила Нина, – ну что ты опять… начинаешь!
– Ниночка, я не начинаю. Тебе очень пойдет шуба. Я вот так и представляю тебя в шубе. Красавица! – восторженно закончила Ирина свою мысль.
– Мам, я же тебе говорила, что мне удобнее ездить на работу в пуховике, так как на метро в шубе глупо кататься!.. И вообще, я не являюсь поклонником шуб.
– Ну и ходи в своей мешковине!..
… Это был разговор почти недельной давности. Но почему-то именно сейчас он всплыл в Нинином сознании и так отчетливо, что Нина, поежилась. Руки у нее были скрещены на груди и, ей не хотелось менять своего положения. Она как-будто пристыла к месту. Но так было хорошо стоять и просто смотреть в окно, в темноту. И только на небе сверкали яркие, очень яркие, таких нет в городе, звезды и на правом бездонном просторе черного космоса светился ослепительно яркий месяц. Его бледная яркость настолько была насыщенной, что Нине вдруг на какие секунды показалось, что месяц может осветить все вокруг точно солнце и вновь сделать день. Нине не хотелось, чтобы день наступил так быстро.
Ей очень понравилась та атмосфера, в которой она сейчас оказалась – старенький домик, такой таинственный мрак ночи, несмолкающий ветер, усиленно хлеставший по крыше при каждом новом порыве, острый холод за деревянной дверью и огонь в подтопке.
Вот она здесь и практически пуста вся округа, а если кто и есть, то сидят, закрывшись, по домам. И даже что-то диковатое, вроде бы как экстремальное образовалось у Нины на душе. Такое немного первобытное, но очень понравившееся Нине чувство. Было в нем нечто новое. И если брать в расчет, что Нина успела побывать во многих уголках мира и страны, то это чувство вышло для нее настоящим подарком. Навряд ли в далеком Лондоне можно было так ясно и живо ощутить, как тяжело и благодарно дышат древесные стены, как остро чувствуются разогретые квадратные метры дома и стоит лишь отворить дверь в сени, как волшебство воссозданного Ниниными руками уюта беззащитно встретится с холодной стихией поздней осени и, если сию секунду не закрыть дверь, то Нина обязательно проиграет ей.И весь день, что она со старанием отогревала простывший и холодный дом, ушел бы тогда впустую.
Уют и тепло – оно здесь, его так мало и его, как может, защищает старенький дом, а холода и осени много и совершенно ясно, кто победит в этой схватке.
И так как была уже поздняя осень, то соседние дома стояли без хозяев, только через участок (самый ближний жилой дом) жила Ираида Семеновна со своим мужем и никуда не собиралась уезжать.
Мысль о том, что Нина одна в доме в полупустом селе в непогоду, а город где-то там по-детски заводило ее сознание. Да… Прямо как в детстве, такое восторженное состояние. И, кажется, что вот-вот произойдет что-то такое, от чего побегут мурашки по телу и станет еще интереснее и веселее, что непременно откроется некая чудесная тайна. И пусть Нина знала, что никакой тайны нет, но все равно ей было хорошо от самих ощущений.
Нина живо почувствовала, что вот прямо сейчас она отдыхает. Что вся суета и напряженность прошедшей недели – нет, не недели, а прошедшего времени – сходят с нее тяжелой волной. Наступает сонное, но не от того, что хочется спать, томно-сладкое состояние. И можно предположить, включив легкое воображение, что весь негатив съедает огонь в подтопке, и благодаря этому, на освобожденное место, выходит нечто благоприятное из укромных уголков души и заполняет всё сознание и весь разум своей созидательной сущностью.
Странно, как это ей вообще пришла в голову мысль поехать в начале ноября на дачу? И, ясное дело, что Ирина Сергеевна была уверена, что причина такого, как она сказала безрассудного и детского поведения в том, что Нина элементарно не знает, чем себя занять. Ей наскучило быть в городе, наскучило ездить по санаториям и заграницам, вот она и потянулась за новыми впечатлениями. Бесспорно, словно истина – все от того, что Нина одна!