К несчастью для храмовой стражи, Киндирмин испытал глубокое отвращение к некоторым вещам, которые стража была призвана делать на службе инквизиции. Подлинный поворотный момент для него наступил, когда по прямому приказу Уиллима Рейно от него потребовали сфальсифицировать отчет о расследовании смерти юного Данилда Макбита. В то время он и сержант Арло Макбит были друзьями более семи лет, и он очень хотел рассказать Арло правду о том, как умер его маленький мальчик. Однако он слишком хорошо знал Арло, а Жульет Макбит нужен был ее муж живым. Так что Киндирмин держал рот на замке, но ярость медленно, медленно съедала его изнутри, и, как он ни старался это скрыть, этот гноящийся гнев был очевиден его командиру взвода. Действительно, этот гнев — хотя лейтенант и не знал его источника — побудил его попросить своего командира батальона поговорить с сержантом, посмотреть, сможет ли он заставить Киндирмина открыться, прежде чем какой-то демон, оседлавший его, уничтожит его. И командиром этого батальона был молодой вспомогательный епископ, тогда еще не викарий, по имени Хоуэрд Уилсин.
Хоуэрд всегда был из тех офицеров, которые пользовались доверием и преданностью людей под его командованием, и он был Уилсином. Этой комбинации было достаточно, чтобы убедить Киндирмина открыться, и именно так Хоуэрд и круг реформаторов Сэмила впервые узнали правду об аварии с экипажем и вмешательстве Жэспара Клинтана, чтобы помешать ее расследованию. Киндирмин был поражен реакцией Хоуэрда на его горькие обвинения в коррупции на самых высоких уровнях инквизиции, и еще больше, когда Хоуэрд попросил его написать точную версию своего отчета для файлов, которые собирали реформаторы в надежде когда-нибудь свергнуть Клинтана.
К сожалению, этого никогда не произошло, но те же самые сообщения привлекли к сержанту внимание Ниниэн Рихтейр, и его тихо завербовали в Хелм Кливер… что, вероятно, было единственной причиной, по которой он все еще был жив. Когда Клинтан уничтожил Уилсинов, Ниниэн вывезла Киндирмина и полдюжины других членов стражи, которые были слишком близки к Хоуэрду, из Зиона и отправила их в надежные места. Трое из них — четверо, считая Киндирмина, — оказались в аббатстве святой Карминситы, где они были в безопасности вне поля зрения и одновременно предоставили Траскиту несколько обученных солдат.
Не похоже, чтобы они могли противостоять какому-либо организованному нападению, — признал Сифайондер. — Тем не менее, они, безусловно, в состоянии позаботиться о семье Тирска, и особенно присматривать за детьми. — Он покачал головой, губы дрогнули на грани улыбки. — Их родители знают, что нужно не высовываться, но это немного сложнее объяснить детям, поэтому я за то, чтобы дать им лучших нянь — особенно крутых, компетентных нянь — которых мы можем найти! И если дело дойдет до чего-то более серьезного, чем это, я могу доверять Абнейру и Жастину, которые, по крайней мере, удержат их всех под контролем достаточно долго, чтобы один из «таинственных сейджинов» ворвался и вытащил их к чертовой матери отсюда.
Конечно, искушение улыбнуться исчезло, потому что если это когда-нибудь случится, это, вероятно, будет означать, что Тирск мертв. Я никогда не думал, что это будет хорошей идеей, и, судя по его разговору с Мейком, сейчас это была бы еще худшая идея! Кроме того, мне нравится этот человек… и его семья. И, черт возьми, самое время мне для разнообразия сохранить кому-нибудь жизнь вместо того, чтобы убивать их!
.II
— Не думаю, что тебе стоит идти, Крис. — Эйлана Барнс покачала головой, даже не отрываясь от своего блокнота, но выражение ее лица было обеспокоенным. — Все становится таким… сумасшедшим. Никто не знает, что может случиться!
— Кто-то должен идти, — упрямо сказала Кристал Барнс. — Ты права — ситуация становится сумасшедшей, и кто-то должен что-то с этим сделать!
Эйлана подняла взгляд от рисунка шляпы, который она набрасывала, и ее карие глаза были мрачными. Она посмотрела через стол на свою кузину и постучала по столешнице кончиком карандаша.
— Может быть, кто-то должен что-то сделать, — слова прозвучали в такт постукиванию, — но это не обязательно должна быть ты, и дядя Гастан уже беспокоится о тебе. Не смей идти и делать еще хуже!
— Знаю, что папа волнуется, и мне это не нравится. Но он знает так же хорошо, как и я, что Матери-Церкви нужно, чтобы все ее сыновья и дочери отстаивали то, что правильно. Он научил нас этому, Эйлана!