И на умных людей можно было рассчитывать в том, что они будут делать умные вещи. Это означало, что если кто-то понимал их мотивы и подходил к ним должным образом, на самом деле было легче предсказать, как они отреагируют, чем это было бы с кем-то, кто не был умен. Для нее это был основополагающий принцип веры, и она намеревалась продемонстрировать его применимость в случае Эйры Сабатино.
Марлис Фарно действительно была одной из любимых куртизанок Анжелик Фонда в Зионе, почти больше дочерью, чем служащей. Она никогда не была завербована сестрами святого Коди, но когда Анжелик исчезла, то позаботилась об организации независимых маршрутов, по которым каждая из ее юных леди также могла сбежать из Зиона, если бы захотела. Она не ожидала, что следствие внезапно и глубоко заинтересуется прошлой деятельностью Анжелик, но не могла исключить такую возможность, и поэтому дала каждой молодой женщине свой собственный путь из города, даже не упоминая, что она сделала то же самое для всех них.
В этом случае никто в инквизиции, казалось, даже не заметил исчезновения Анжелик, но жестокость чистки викариата Жэспаром Клинтаном, последовавшей за закрытием заведения мадам Фонда, облегчила Марлис выбор. Немногие из конкуренток Анжелик были способны — или хотели — обеспечить качество обслуживания клиентов, комфорт и, прежде всего, безопасность, которые были у Анжелик, и она лично знала слишком многих людей, которых так жестоко убил Клинтан. Она знала, что кем бы еще они ни были, они определенно не были монстрами, о которых заявляла инквизиция. До этого она не слишком задумывалась о реформизме, но сокрушительное доказательство коррупции «храмовой четверки» замечательно прояснило ее мышление, и в Зионе не было места для новой, яростно настроенной реформистки. Кроме того, она родилась и выросла в Силк-Тауне. Это означало, что у нее не было семьи на землях Храма, которая могла бы удержать ее там, и она появилась на пороге особняка Эйвы Парсан в Сиддар-Сити менее чем через три месяца.
Она была не единственной из леди мадам Фонда, бежавшей из земель Храма, и «Эйва» тихо устроила им всем комфортную жизнь. Такая жизнь означала, что никому из них не пришлось возвращаться к своей прежней карьере, но Марлис была другой. Она пришла сюда не в поисках простой безопасности; она пришла в поисках способа нанести ответный удар Клинтану и остальным, и если она все еще не знала о сестрах святого Коди, то была так же умна, как и красива. Она быстро поняла, что «Эйва» была глубоко вовлечена в реформистское движение в Сиддармарке, и ей не потребовалось много времени, чтобы сделать вывод, что Анжелик, должно быть, была так же глубоко вовлечена в него в Зионе, а Марлис даже ничего не подозревала. В сочетании с ее собственным горьким разочарованием в Церкви — или, по крайней мере, в храмовой четверке — этого было более чем достаточно, чтобы она добровольно присоединилась к усилиям Эйвы здесь, в столице.
Она также была очень эффективной, особенно после того, как Эйва помогла ей утвердиться в ее старой профессии. Анжелик Фонда никогда не предлагала своим гостям в Зионе ничего столь грубого, как простая проституция. Ее юные леди также были настоящими компаньонками — да, очень эффектными и искусными в плотских удовольствиях, но также умными, образованными и культурными, умеющими вести остроумные беседы, критиковать последнее театральное представление, обсуждать религию (в те дни, когда это было безопасной темой), или наслаждаться вечером оперой, как и всегда быть на высоте в постели. Той, кто обучался у Анжелик, не потребовалось много времени, чтобы зарекомендовать себя как одну из самых востребованных куртизанок в Сиддар-Сити.