В-шестнадцатых, нужно было бы также совершенно упразднить или, по крайней мере, сократить юбилейные годы, праздники в честь святых и заупокойные мессы, потому что, как мы видим, их превратили в насмешку и проводят только ради денег, обжорства и пьянства. А это несказанно гневит Бога. И вряд ли ублаготворяют Бога, когда [во время] убогих ночных богослужений и месс [слышится] лишь жалкое бормотание и монотонное пение, но нет ни чтения, ни молитвы, а если и проводят моление, то не из-за бескорыстной любви к Богу, а ради денег и по обязанности. Но ведь это немыслимо, чтобы Бог был ублаготворен или у Него можно было бы чего-нибудь добиться при помощи действия, свершаемого не из чувства бескорыстной любви. И будет по-христиански, если мы упраздним или, по крайней мере, сократим все, что, как мы видим, стало употребляться во зло и более гневит, чем умилостивляет Бога. Для меня было бы отрадней, Богу угодней, а для всех намного лучше, если бы духовные учреждения, церкви или монастыри собрали в кучу все свои годовые мессы и ночные службы и в течение суток с сердечной строгостью, набожностью и верой во всех своих заступников отправляли бы [только ] одну полноценную ночную службу и [одну] мессу, вместо того, чтобы служить их по много тысяч в году: каждому [человеку ] — особую, отправляемую без надлежащего благоговения и веры. О, любезные христиане, Богу нужно молиться немного, но всей душой, ибо Он порицает долгие и частые моления (Мф. 6) и подчеркивает, что награда за них — лишь еще большие мучения. Но корыстолюбие, которое не может доверительно относиться к Богу, отправляет богослужение по-своему и [всячески] поддерживает его, иначе оно умерло бы с голоду.
В-семнадцатых, следует также отменить некоторые взыскания или наказания канонического права, в особенности интердикт 142, который, безо всякого сомнения, придуман злым духом. Разве это не затея дьявола, что один грех хотят искупить при помощи многих, более тяжких грехов? Ведь замалчивать или ниспровергать Божье слово и службу — это гораздо больший грех, чем если бы кто-нибудь задушил сразу двадцать пап, не говоря уже об [убийстве ] простого священника или о хищении духовного имущества. Последнее также относится к числу изысканных добродетелей, о которых упоминается в каноническом праве; ведь каноническое право называется духовным потому, что оно исходит от духа, но не от Святого Духа, а от духа злого.
Отлучение следует применять лишь в тех случаях, которые отмечены в Писании, то есть: по отношению к тем, кто не придерживается истинной веры, или к тем, о чьей грешной жизни известно каждому. Но нельзя [отлучать от Церкви ] за земные дела. Однако сейчас все это извращено: каждый и верит, и живет, как хочет. Большей частью [это относится ] к тем, которые мучают и бесчестят других людей при помощи отлучений. И теперь все отлучения свершаются ради земных благ, за что мы должны быть благодарны не кому иному, как святому духовному бесправию. Об этом я подробно говорил раньше в своей проповеди 143,
Другие наказания и взыскания: временное отстранение от должности, исключение из ордена, отягощение церковных кар, усиленное отягощение, отстранение от должности, громы и молнии, проклятия, осуждения и все прочие выдумки [церковников ] — следовало бы закопать на десять локтей 144 в землю, чтобы на свете не осталось ни их названия, ни воспоминания о них. Злой дух, освобожденный при помощи канонического права, принес много ужасных несчастий и бедствий в Небесное Царство святого христианства, следствием чего явилась порча душ и ухудшение нравов; так что, скорее всего, именно это подразумевалось в словах Христа (Мф. 23): "Горе вам, книжники, присвоившие себе власть поучать, что затворяете Царство Небесное человекам; ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете" 145.
В-восемнадцатых, пусть будут отменены все праздники, за исключением воскресенья. Если же захотят сохранить праздники Богородицы 146 и Великих Святых, то пусть перенесут их все на воскресенье или же отмечают только утром, во время мессы; а затем весь день пусть будет рабочим днем. Основанием для этого служит то, что [празднику] сопутствуют неумеренное пьянство, [азартные] игры, безделье и всяческие прегрешения; вследствие чего мы больше гневим Бога в Святые Дни, чем в будни. И получается как раз наоборот: Святой День — не святой, а рабочий день — святой. И от великого множества Святых Дней не только не усиливается поклонение Богу и Его святым, но происходит великое бесчестие, хотя некоторые выжившие из ума прелаты считают, что, отмечая по своей слепой набожности праздники в честь святой Оттилии 147, святой Барбары 148 и подобных им, каждый свершает в высшей степени доброе дело; между тем как он поступил бы намного лучше, если бы для почитания святого превратил Святой День в рабочий день.
Сверх этих духовных потерь простой человек испытывает и материальный ущерб, состоящий, во-первых, в том, что он прогуливает свою работу, во-вторых — потребляет [пищи и напитков ] больше, чем в другое время, ослабляя свое тело и снижая способность к работе. Это мы наблюдаем ежедневно, но все-таки никто не проявляет стремления к преобразованиям. А между тем не имеет никакого значения, учрежден ли праздник папой, или же для того, [чтобы его отметить ], нужно разрешение, освобождающее [от работы ]. То, что направлено против Бога и причиняет вред телу и душе человека, не только может быть, без ведома и одобрения папы или епископа, враждебно воспринято и упразднено каждой общиной, [городским ] советом или светской властью, но они даже обязаны, ради спасения души, не допускать этого, даже если папа и епископ, которым подобает первыми упразднить [праздники], ни захотят [сделать этого].
И прежде всего нужно совсем искоренить престольные праздники, поскольку они стали уподобляться не чему иному, как взаправдашним тавернам, ярмаркам и игорным домам и лишь способствуют умножению бесчестия Божьего и погибели души. В данном случае не поможет, если начнут, преувеличивая, [утверждать ], что [у этого установления ] было доброе начало и поэтому [его следует считать] добрым делом. Да отменит Бог Свой собственный закон, данный Им с небес, ибо обратилось во зло и ежедневно извращается заповеданное Им, разрушается Им сотворенное ради этого извращенного злоупотребления. [И да сбудется] написанное в 18 Псалме: "С лукавым [ты поступаешь] по лукавству его".
В-девятнадцатых, пусть будут изменены степени, или колена, родства, в которых запрещается вступление в брак, как, например, крестное родство 149, четвертая и третья степени [кровного ] родства, чтобы [в случаях ], когда папа бесстыдно продает за деньги разрешения на брак, каждый священник мог давать разрешение сам — безвозмездно и ради спасения души. Да, Богу угодно, чтобы была разорвана денежная сеть — духовный закон — и чтобы все, что нужно покупать в Риме — отпущения, индульгенции, "грамоты о масле" 150, грамоты о мессах 151 и все прочие римские confessionalia 152, или безобразия, при помощи которых обманывают и лишают денег бедный народ, — мог бесплатно делать и разрешать любой священник. Ведь если у папы есть полномочия продавать за деньги свои силки и духовные сети (я хотел сказать — законы), то. безусловно, у священника намного больше полномочий для того, чтобы разорвать их и во имя Божие попрать ногами; если у него нет на это власти, то и у папы также нет никакой власти продавать их на своих гнусных ярмарках. Сюда же относится и то, чтобы соблюдение постов зависело от свободного усмотрения каждого и чтобы можно было употреблять любую пищу, как отмечено в Евангелии (Мф. 15, 11). Ведь они сами в Риме насмехаются над постами, а нас в Германии заставляют трескать постное масло, которым они себе не позволили бы смазывать даже обувь. Они также продают нам разрешение есть [в пост] сливочное масло и все прочее, между тем как святой Апостол возвестил (1 Кор. 10, 25), что нам издревле в Евангелии предоставлена свобода относительно всего этого. Но они пленили нас своим каноническим правом и похитили нашу [свободу ], вынуждая нас выкупать ее за деньги; сделали нашу совесть такой робкой и запуганной, что стало считаться предосудительным проповедовать об этой свободе. Ведь простой народ сильно возмущается такими [проповедями ] и считает употребление масла большим грехом, чем ложь, лжеприсяга или даже прелюбодеяние. Однако узаконенное людьми все-таки останется человеческим делом, как бы это ни представляли, и никогда из этого не бывает ничего хорошего.