Я могу охотно примириться с тем, чтобы оставить книги Аристотеля по логике, риторике, поэтике или чтобы они, изложенные в сокращенной форме, с пользой читались молодежью для упражнений в красноречии и в [произнесении] проповедей. Но комментарии и интерпретации надо упразднить, и, подобно тому как "Риторика" Цицерона [читается ] без комментариев и интерпретаций, в такой же простой форме, без таких обширных комментариев следует читать и "Логику" Аристотеля. Но в наше время по этим [произведениям] не обучают ни [искусству] речи, ни [произнесению] проповедей; а лишь сводят все это к диспутам и словопрениям. Наряду с [произведениями Цицерона и Аристотеля] [преподавание в университетах должно включать в себя ] латинский, [древне ]греческий и [древне ]еврейский языки, математические дисциплины, историю. [Реформу образования ] я возлагаю на знатоков, да она произойдет и сама по себе, если серьезно стремиться к изменениям. И, действительно, от нее зависит очень многое, ибо [в университетах ] учится и получает подготовку христианское юношество, благороднейшая часть нашего народа, составляющая опору христианства. Поэтому я считаю, что никакое — ни папское, ни императорское — начинание не может осуществиться иначе, как через посредство основательно преобразованных университетов, и, наоборот, никакая дьявольская, вводящая в соблазн затея [не может осуществиться иначе], как через посредство нереформированных университетов.
Врачам я предоставляю преобразование их факультетов, юристов и теологов я беру на себя и прежде всего заявляю, что недурно было бы в корне уничтожить каноническое право, особенно декреталии, от первой буквы до последней. В Библии для нас [содержится ] более чем достаточно предписаний, как нам поступать в любых обстоятельствах. Таким образом, изучение [канонического права ] только мешает [восприятию ] Священного Писания; к тому же большая часть [канонического ] права пропитана корыстолюбием и высокомерием. И даже если бы в нем содержалось немало полезного, оно, тем не менее, как ему и подобает, должно пойти прахом, ибо папа пленил все каноническое право в "шкатулке своего сердца", так что отныне в нем лишь обман и изучать его бесполезно. Ныне каноническое право [сводится ] не к книгам, а к произволу папы и его льстецов. Если ты в связи с каким-нибудь [судебным ] делом приведешь основательные доводы из канонического права, то у папы на это есть scrinium pectoris 192, перед которым должно склониться любое право и весь мир. Теперь этим scrinium зачастую распоряжается какой-нибудь мошенник и сам дьявол, похваляющийся тем, что он одержим Святым Духом. Так обращаются с многострадальным народом Христовым: навязывают ему множество законов и ни одного не соблюдают, заставляя остальных придерживаться их или откупаться [за их нарушение] деньгами. И вот, поскольку папа и его приближенные сами свели на нет все церковное право и, не обращая на него внимания, руководствуются в отношениях со всем миром лишь своеволием, то и мы должны взять с них пример и тоже отвергнуть книги [канонического права ]. Почему мы обязаны понапрасну штудировать их? Ведь мы никогда не сможем разобраться в папском произволе, к которому свелось теперь каноническое право. Ну и ладно! Да падет отныне во имя Божие то, что возвышалось во имя дьявола! И да не останется больше на земле ни одного Doctores Decretorum 193, но [да будут они называться ] Doctores scrinii Papalis194, то есть папскими лицемерами! Говорят, что нет нигде наилучшего светского правления, чем у турок, которые вместе с тем не имеют ни духовного, ни светского права, но только свой Алькоран 195. И мы должны признать, что нет более постыдного правления, чем у нас, ибо из-за [нашего ] канонического и светского права [жизнь ] всех сословий не сообразуется не только со Священным Писанием, но и с естественным разумом.
Светское право, помоги Боже, в какую пустыню оно превратилось, хотя оно и намного лучше, искусней, справедливей духовного, в котором, кроме названия, нет ничего стоящего, да и оно, (то есть слово "духовное"], стало включать в себя слишком многое. Воистину, разумным правителям наряду со Священным Писанием надо бы воздать должное праву, как говорит святой Павел (1 Кор. 6): "Вы судитесь пред неверными. [Но] неужели нет между вами ни одного [разумного ], который мог бы рассудить между ближними своими?"196 Мне также кажется, что надо отдать предпочтение праву земель и местным обычаям перед имперским общим правом и пользоваться последним только в крайних случаях. И Богу угодно, чтобы каждая земля, имеющая присущие только ей образ и условия жизни, и управлялась [на основе] собственного, не слишком обширного права, как она и управлялась до введения этого [имперского ] права, без которого и сейчас управляются многие страны. Пространное и слишком замысловатое право, скорее препятствующее, чем способствующее [решению ] дел — лишь обуза для людей. Вместе с тем надеюсь, что другие уже обдумали и рассмотрели эту тему лучше, чем я это смог изложить.
Мои любезные теологи, надрываясь от усердия, занимаются чтением Sententias 197 и не обращают внимания на Библию. Я считаю, что к Sententiae должны приступать начинающие теологи, а Библия пусть остается Doctoribus [докторам ]; но поступают как раз наоборот: Библия — это первое, с чего начинают бакалавры, а Sententiae — это последнее, что на веки вечные предназначено для докторов. К тому же [существует ] святейшее предписание, что Библию запросто могут преподавать [бакалавры ], не посвященные во священники, а священникам вменяется в обязанность чтение [лекций по ] Sententias. И как я замечаю, женатый человек может быть доктором, читающим лекции по Библии, но никоим образом — не по Sententias. Какая же участь суждена нам, если мы так неправильно поступаем, оттесняя Библию, священное слово Божие, на задний план? К тому же папа многословно и строго предписывает преподавать его законы в школах и использовать в судах. И, конечно же, об Евангелии будут редко вспоминать. Ведь получается так, что его, за ненадобностью, забросили в пыль под скамейку, чтобы могли управлять только посредством пагубных папских законов.
Если мы носим звание и титул учителей Священного Писания, то в соответствии со званием должны на самом деле наставлять в Священном Писании — и ни в чем другом. А между тем высокомерного, напыщенного титула бывает вполне достаточно, чтобы человек, бахвалясь, называл себя учителем Священного Писания. С этим можно было бы еще мириться, если бы титул подтверждался делом. Но сейчас, когда единовластно господствуют Sententias, в теологах более обнаруживается языческое и человеческое невежество, чем [знание] священного, ясного учения Писания. Как же помочь этому? Я не знаю другого пути, кроме смиренной молитвы к Богу, чтобы Он дал нам настоящих Doctores Theologiae 198. Doctores искусств, медицины, права, Sententias могут готовить папа, император и университеты. В то же время не вызывает сомнения, что доктором Священного Писания тебя не сделает никто, за исключением Святого Духа, пребывающего на небесах. Ведь Христос говорит (Ин. 6): "И будут все научены Богом". А Святому Духу безразличны красные и коричневые береты 199 или показной блеск; [не спрашивает он ] и о том, молод ли кто-то или стар, мирянин или священник, монах или живет в миру, девушка ли то или замужняя женщина. Ведь в старые времена Он говорил посредством ослицы с пророком, ехавшим на ней 200. Бог стремится сделать нас достойными ниспослания таких [истинных ] doctores: мирян или священников, состоящих в браке или холостых. Правда, в наши дни стремятся доказать, что папа, епископы и doctores осенены Святым Духом, но, увы, нет никаких знамений и признаков, что Он почил на них.
Следует также сократить число [богословских ] книг и изучать лишь лучшие, ибо множество книг не делают [человека ] образованным и многочасовое чтение — тоже. Добрый нрав и частое обращение к книгам, как бы кратковременно оно ни было, — вот что делает [человека] осведомленным в Писании, да к тому же еще и благочестивым. Конечно, следует читать и сочинения всех святых Отцов [Церкви], но только некоторое время, а затем переходить к [изучению ] Писания. Мы же читаем только [сочинения Отцов Церкви ], ограничиваемся только ими и никогда глубоко не изучаем Писание. И этим мы уподобляемся тем, которые смотрят на придорожные вехи, но по дороге, тем не менее, не идут. Досточтимые Отцы [Церкви ] своими сочинениями хотели нас подвести к [пониманию] Писания, но, [читая] их, мы [на самом деле] удаляемся от него. Ведь только Писание — наш виноградник, где все мы должны проявлять усердие и трудиться.