— И себя заодно, — усмехнулся Никодар.
— И всю Луну, — терпеливо напомнил Мэсси.
— Ладно, хватит. Только как вы думали дойти до своих? Как бы вы их искали? Во внешней котловине нет вашего отребья. Пока вы дойдете до ворот, день кончится.
Мэсси промолчал, не зная, что ответить. Сакко сделал отсутствующее лицо и принялся насвистывать.
— Ты чего свистишь, если мы тут якобы все к завтраму сдохнем? — напустился на него Никодар.
— А что я теряю? — удивился Сакко. — Это у тебя и дом богатый, и деньги, и армия. А у меня стараниями таких, как ты, ни дома, ни заработка, ни свободы, если вздумаю вернуться на Север. Остаются голова на плечах и небо сверху. Если придется и без них обойтись, не заплачу.
Никодар молча отвернулся. Может быть, вспоминал черное небо над Шиккардом, может, гнал мрачные мысли и убеждал себя, что рассказ самозванца правдой быть не может. Бромария сочувственно кивнул Мэсси из-за спин солдат. Сакко подмигнул с невеселой усмешкой — знал, мол, что ничего из этого не выйдет.
— Сколько человек вам не хватает? — неожиданно спросил Никодар. Мэсси не сразу понял, что спрашивают его.
— Сколько человек нужно для этого обряда или что там… Ты что, оглох?
— А! Четверо. Один главный портал и шесть боковых. Двое согласных у нас есть, а выворотни не годятся, потому что…
— Кто со мной? — теперь Никодар обращался к своему войску. — Мы и так знали, что идем не на прогулку. Ну! Есть, кто согласен?
— Погоди! — до Мэсси дошло. — Ты что же, хочешь с нами подняться в Герлах?
— А ты думаешь, мы тут трусливей тебя? — надменно обронил генерал. Тут даже Сакко подскочил, заморгал глазами и сел обратно.
— Неужели совесть проснулась? — сказал он удивлённо. К счастью, генерал не расслышал. Он обратился к своему войску:
— Кто из вас готов идти со мной?
— Господин Никодар! — ахнул Арон, сообразив, что к чему. — Да как же… да вы что говорите такое? Это ловушка, засада, нельзя вам туда! Нельзя! Прикажите мне, я пойду!
— Арон, — генерал тяжело вздохнул, прежде чем начать говорить. - Если правда все про воздух и про ту гору, то это, получается…это же я отправил туда отряд. Значит, и исправлять мне, а не тебе. Я, думаешь, не слышу, как тут по углам Крохабенну поминают? Что он не людей на смерть посылал, а сам их водил? Ты тогда уводи людей, если мы не вернёмся. Ну, кто со мной?
— Я, — заявил Арон, но Никодар возмутился:
— Ты что, войско хочешь обезглавить?
Арон все же начал возражать, и пререкательства грозили затянуться надолго, но двое солдат выступили вперёд и вызвались идти в Герлах.
— Не побоитесь? — сурово спросил Никодар. Один воин, молодой, горячий, решительно замотал головой, второй — человек постарше с ехидным выражением лица — заметил:
— Так чего бояться? Оплакивать меня некому.
— Остался ещё один, — Никодар обратился к отряду. — Ну? Есть среди вас храбрецы?
Молчали все, даже командир Джуд. Некоторые старательно разглядывали свою обувь, остальные смотрели на генерала с таким видом, будто каждого будет оплакивать минимум сотня человек. Все слишком хорошо помнили участь разорванного в воздухе разведчика и совершенно не хотели ее повторить.
— Придется выбрать, — заявил Никодар, но тут из задних рядов послышался голос:
— Позвольте мне?
То был Бромария. Северяне с изумлением оглядывались на него. Никодар тоже удивлённо присвистнул, но неожиданно легко согласился:
— Почему бы и нет? Тебя хотя бы не жалко. Только сможешь ли ты подняться в гору?
— А у него выбор есть? — спросил Сакко и сам себе ответил: — Нет. Значит, сможет.
Первосвященник Севин сидел в своей палатке один. Отослав Анну, он собрался было продолжить свои записи, но не смог собраться с мыслями. Воспоминания приходили совершенно не те. Вот он, еще совсем молодой и пылкий неофит, благоговейно падает на колени, впервые в жизни увидев прекрасное светило — Землю. Вот уже немного разочарованный Брат в ожидании, ибо обещанного ждут уже даже не три года, все семьсот лет, и, похоже, не дождутся, ездит по окрестным селениям, напоминая жителям о необходимости кормить Орден, иначе явится Старый человек, увидит, что его никто не встречает, развернется и уйдет. Вот они всем Братством, ликуя и радуясь, возвращаются на Теплые пруды… только сам Севин держится чуть в стороне и радоваться по-настоящему не торопится. Никогда не скажешь сразу, к чему перемены. Вот и Крохабенна тогда совершенно здраво рассудил, что шерны пришельцу не под силу.
Как всегда при воспоминании о старике, Севин почувствовал досаду. Он прекрасно знал, что его постоянно сравнивают с Крохабенной, причем всегда в пользу последнего. Хотя при жизни старика эти же горожане были им недовольны, называли то тираном, то трусом, то скупердяем, то… А уж как называют его самого!
Да пускай говорят, что хотят, сделать они все равно ничего не могут. Вот если бы и впрямь разгромить навсегда шернов! Это событие затмило бы все прочие, и потомки помнили бы его только, как истинного победителя чудовищ. Или забыли бы, насколько опасны шерны… сейчас уже забывают. И начались бы свары и междоусобицы между людьми с двух берегов… да уже начались. Как сказал когда-то племянник, всегда одним будет хорошо, а другим плохо, нужно сделать так, чтобы плохо было не нам.
Так он как раз и хочет, чтобы хорошо было большинству, просто он лучше видит всю картину. Южанам лучше вечно оставаться немного в тени Севера, иначе два одинаково сильных государства, начав войну, прольют больше крови, чем все шерны, вместе взятые. И поэтому… поэтому…
Севин окликнул стражника и велел позвать Анну.
В гору сначала поднимались молча, ожесточенно и зло; потом не выдержали, начали переговариваться. Вопросов было много: и есть ли уверенность, что шерны пропустят внутрь и выпустят обратно, и действительно ли легко справиться с этими древними механизмами, и, что главное, как в таком случае отношения двух рас будут складываться дальше? От идеи истребить шернов придется отказаться, а вот будут ли они чувствовать хоть малейшую благодарность к соседям по планете?
— Да, а почему нужно семь человек? — запоздало сообразил Никодар. Мэсси пожал бы плечами, если бы в это время не держался за неровности скального выступа, обходить который надо было крайне осторожно:
— Может быть, потому, что у них шесть пальцев. Один главный портал и шесть боковых. Или им нужно подтверждение, что осталось хотя бы шесть живых обитателей Луны. Это ведь все было давно, страшно давно.
— И благодарности, небось, от них не дождешься, — прошипел Никодар. — Так и будут нападать на человеческие города.
— Да хоть бы вы нас, южан, не гоняли, уже хорошо, — сквозь зубы процедил Сакко. Никодар, разумеется, в долгу не остался:
— И вы бы не ставили из себя больше, чем есть.
К довольно сомнительному счастью на пути оказалась живая осыпь, и когда, поскальзываясь, падая, балансируя по камням, оба ее наконец одолели, энтузиазм для спора у них пропал. Лишь после очередного покоренного уступа Сакко все же пробормотал:
— И ведь они все там сидят, в Герлахе, вон какая стая летела. Их опасности объединяют. А нас?
— Для нас любая опасность, как для стаи птиц, — подал голос Бромария. — Видели, если выстрелить или еще как спугнуть их, они взлетят, а потом сядут на те же места? Только немножко повыше. Потому и нам слишком многого ждать не стоит, просто сесть обратно чуть-чуть бы повыше…
— Вот знал бы ты сам, чего говоришь, — пробурчал Никодар. Философия тоже не была сильным местом главнокомандующего.
Мэсси, который штурмовал горы третий раз за долгий день, к разговорам не прислушивался. Когда начался относительно ровный и некрутой участок пути, он постарался держаться ближе к Бромарии, и это ему удалось. Никодар вообще не рвался находиться рядом с больным чахоткой, а оба солдата не слишком отдалялись от своего командира.