Первооткрыватели озера Тана не могли еще видеть бурно растущий в наши дни город Бахр-Дар на южном его берегу. Но вот низвергающиеся с грохотом нильские водопады невдалеке от него наверняка так же очаровывали их, как очаровывают они сегодня восхищенных туристов. Амхара называли эти водопады Тис-Ысат, или «Дым без огня».
«Вода падает с большой высоты, и потому грохот стоит такой, что слышен далеко окрест», — писал Лобу. Брюса «настолько оглушил чудовищный гул», что у него даже закружилась голова. Рассказывали, что «обитающие в этих местах племена туги на ухо…»
Ниже этого водопада высотой 45 метров и электростанции «Тис-Аббай» (конечной ступени каскада мощностью 11,5 мегаватт), над диким, мрачным ущельем еще во времена правления императора Фасиледэса (1632–1667) португальцы перекинули мост, сегодня уже пришедший в негодность. Ущелье настолько узко, что во время пребывания здесь Лобу через него был перекинут деревянный мост без опор, по которому через Нил перешла вся армия императора; находились такие удалые, сильные и ловкие молодцы, что отваживались перепрыгнуть через реку, писал Лобу.
Позже португальцы поставили однопролетный мост, сохранившийся до наших дней. «То был первый мост, который абиссинцы увидели над Нилом». Случилось это более трехсот лет назад. Затем был сооружен «второй португальский мост», а третий мост — Шафартак, в 250 километрах ниже по течению реки — построили в 1960 году.
Дальше, вплоть до границы с Суданом, Голубой Нил становится пленником каньона, который он сам пробил в горной породе: река течет 900 километров по мрачной расселине глубиной до полутора километров, ниже подошвы горных систем Шоа и Годжам на территории Социалистической Эфиопии.
Не так давно было предпринято несколько отчаянных попыток пройти весь каньон на лодках, но путешествия часто приходилось прерывать раньше времени, не раз дело оканчивалось и гибелью смельчаков: на них нападали и разбойники (шифта), и кровожадные крокодилы.
Этот отрезок реки по-прежнему неприступен и опасен для человека; он находится во власти диких зверей — на причудливых скалах здесь можно видеть львов и обезьян, а в пенящихся котловинах живут крокодилы и бегемоты. Но если на озере Тана бегемоты водятся целыми стадами «и устраивают потравы на засеянных полях, нанося большой ущерб крестьянам», то гигантские рептилии туда не добрались, «… вероятно, потому, что эти самые вредные животные, вараны и крокодилы, избегают прозрачной воды и предпочитают мутную, тепловатую, где они чувствуют себя в большей безопасности, да в ней и легче подстеречь добычу», — высказал предположение Даппер.
Подобно Голубому Нилу, его многочисленные притоки, а также река Атбара, спускающаяся с нагорья с северной стороны, пробили в вулканической скальной породе глубокие каньоны. Однако в сухой сезон (с января до начала июня) в их руслах — лишь раскаленный песок, тогда как Голубой Нил весь год черпает жизненные силы из озера Тана.
Густые лесные заросли на низких берегах Голубого Нила и Атбары существуют в основном за счет грунтовых вод, благодаря им же акации и даже пальмы могут произрастать вплоть до степных и пустынных районов Судана. В сухой сезон о былой мощи потоков свидетельствуют лишь отдельные ямы, заполненные водой, расположенные вдоль песчаного русла пересыхающих рек. Невероятная сила паводковых вод образует в земле ямы глубиной до десяти метров! К этим водоемам приходят на водопой антилопы, газели, жирафы, львы и буйволы, бородавочники и целые орды мартышек, гелад и могучих павианов. В глубоких ложбинах дремлют крокодилы, которые не обращают никакого внимания на тысячи птиц, слетающихся к воде. Этот рай для животных отчасти находится под охраной национального парка (так, например, на реках Диндер и Рахад, на территории Демократической Республики Судан, создан крупный национальный парк Диндер, уже известный по многим фильмам о животных). Люди со стадами скота так же располагаются на отдых на песчаном дне реки, у небольших водоемов.
Однако где-то в середине июня с Эфиопского нагорья внезапно начинают низвергаться бурные потоки воды, настолько мощные, что поверить в это явление заставляют лишь многочисленные рассказы очевидцев. В. Мунцингер так описывал его: «… в горах раздается глухой гул; вот удар, потом еще, а потом ужасный, заполняющий все вокруг грохот… Выше по течению слышен шум, подобный шуму ветра в листве. Вот он делается громче, мощнее, раздается грохот, рев, гром, будто на вас налетают злые духи — и вот уже он приближается, высотой с крепостную стену, вспененный, захлестывающий все на своем пути. Это стал могучим потоком вздувшийся от дождя ручей, по, будто понимая, сколь недолог его век, он со всей необузданностью и страстью несется вниз по долине; под его напором оседают и кренятся гигантские фикусы-сикоморы, глубоко ушедшие в землю корнями, а травянистую равнину покрывает слой грязи и щебня; вода заполняет всю долину и подымается до скал… Несколько лет назад такой внезапный лесной поток обрушился на большой палаточный лагерь, стоявший в широком сухом русле реки, и увлек с собой бедуинов вместе с их палатками и весь скот. Его жертвами оказались сто человек и тысячи коз».
В 1861 году внезапный паводок застал Сэмюэля Уайта Бейкера в пересохшем русле реки Атбара. Сначала он услышал отдаленные раскаты грома, затем непрерывный, глухой, все усиливающийся гул и грохот. Потом он услышал топот множества бегущих людей, «и несколькими минутами позже в мой лагерь ворвались арабы, кричавшие моим спутникам: «Эль-бахр, эль-бахр!» («Река, река!»)… Было темно, все пришли в смятение, заговорили разом, и никто не слушал других. Река, подобно вору, явилась ночью. На рассвете 24 июня я стоял на берегу реки Атбары. Я наблюдал настоящее чудо в пустыне — вчера еще здесь была лишь полоса раскаленного песка, с кустами и деревьями по обеим ее сторонам на желтой поверхности пустыни… Но за ночь произошло таинственное превращение — по сухому руслу реки несся могучий поток. Не упало ни капли дождя, ни единое грозовое облачко не давало надежды на это, кругом было сухо и невыносимо жарко. Еще вчера царила беспросветная засуха и безнадежность, а сегодня через ужасную пустыню текла могучая река — шириной в 500 шагов и глубиной от 15 до 20 футов».
На Бейкера это событие произвело столь сильное впечатление, что он подумал: «… это внезапное сотворение реки дает повод предположить, что дождевые потоки, стекающие с гор в Абиссинии, и есть истоки Нила».
Эта грозная и вместе с тем благотворная лавина воды несет с собой взвесь известняковых и железистых частиц, плодородный почвенный слой и вулканическую пыль, причем этот плодородный ил вода несет до самых низовий Нила, до далекого моря.
Все эти описания, которые стали следствием основательных исследований, выходивших далеко за рамки познаний первых путешественников, появились в тот период, когда крупные, систематически проводившиеся экспедиции и в другие страны Африки помогали подготовить последующий колониальный захват континента. Многие исследователи и путешественники из стран Европы устремились в столь таинственную до тех пор Эфиопию. После Брюса на берегах озера Тана и реки Аббай (Голубого Нила) в 1833 году появился франкфуртский ученый Эдуард Рюппель. Он стал впоследствии первым иностранцем, которого Королевское Географическое общество наградило большой золотой медалью за научные достижения. Вслед за Рюппелем здесь побывали миссионер Крапф в 1838 году, французы Лефевр и братья д’Аббади, итальянцы Сапето и Сталла и другие. Хёйглин оставил ценные сведения об области вокруг Гедарефа и Галлабата, которая, хотя номинально и была независимым государственным образованием, однако подвергалась опустошительным набегам со стороны как Эфиопии, так и Египта. По праву вызвали всеобщее внимание исследовательские трактаты швейцарца Мунцингера. Обладая солидными познаниями, он старался изображать историю как бы от лица африканцев. Многие из его работ, весьма далекие от сенсационных путевых заметок, представляют собой новый научный подход к «туземным» народам — так, например, в 1864 году Мунцингер писал: «Мы должны иметь сведения… о происхождении и об исторических судьбах какого-либо народа, поскольку это крайне необходимо, дабы понять его представление о праве».