Внутреннее море Уньямвези
Сообщения миссионеров о восточном побережье Африки заинтересовали ученых Европы. С одной стороны, разгоревшиеся научные споры, требовали собрать соответствующие доказательства (а заодно и упрочить политическое влияние), с другой — никого не устраивал тот незначительный успех, который имели все попытки снять покров тайны с центральных областей Африки. Многообещающий путь через северные области, через долину Нила, оказался перекрыт преградой, о которой говорилось выше. На западном побережье, зараженном тропической лихорадкой, не было подходящего плацдарма для отправки экспедиций. Но такой плацдарм, и притом отличный, существовал на восточном побережье — это был Занзибар. Он находился в непосредственной близости от неисследованных областей, здесь можно было рассчитывать на поддержку жителей этого острова — арабов и европейцев (консульства европейских стран уже имелись в Занзибаре), а также приобрести необходимые познания в местных языках и войти в непосредственный контакт с купцами, путешествовавшими в караванах, — все это, равно как и возможность провести на этом острове необходимое для акклиматизации время, делали его прямо-таки идеальным отправным пунктом для экспедиций.
Потому и Бёртон со Спиком выбрали Занзибар в качестве исходного пункта своей экспедиции, которая должна была обследовать «внутреннее море Уньямвези». 26 июня 1857 года они в сопровождении 80 человек отправились в путешествие из Багамойо, расположенного на материке против Занзибара; путь их лежал на запад. Засуха и голод отметили своей печатью прибрежную область Узарамо. Арабы называли ее «долиной смерти и колыбелью голода». Путь в глубь материка был усеян ужасающими вехами — трупами умерших от оспы арабов-носильщиков из каравана. В конце концов экспедиция добралась до Таборы на высокогорье Уньямвезй. Спик отметил в своем дневнике: «Можно назвать это селение главным торговым центром внутренней Восточной Африки, поскольку большинство караванов приходит именно сюда, прежде чем двигаться дальше, к самым отдаленным рынкам слоновой кости на севере, юге и западе».
Селение было основано в 1820 году арабами-работорговцами в центральной части плодородной области. Местные жители ньямвези занимались земледелием и скотоводством, а также вели оживленную торговлю с побережьем. В те времена, когда сюда пришли Бёртон и Спик, приходилось ежегодно предоставлять пропитание полумиллиону носильщиков из проходивших караванов. Табора и после запрета торговли рабами и слоновой костью осталась центром торговли этого района, местом, где европейцы вербовали носильщиков и сезонных рабочих на крупные плантации сизаля.
И по сей день Табора, в которой насчитывается 22 тысячи жителей, остается центром Центральной Танзании. Она является прежде всего транспортным узлом на главной железной дороге, ведущей к побережью, а также ядром большого сельскохозяйственного района.
Итак, после трехмесячного пребывания в Таборе заново сформированный караван опять отправился в путь, а 13 февраля 1858 года он достиг берегов озера Танганьика. Бёртон так описывал этот миг, который он давно предвкушал: «Вот я сделал еще несколько шагов — передо мной во всем своем великолепии лежало озеро, и я преисполнился восхищения и восторга».
Его спутник Спик, очень страдавший от ухудшившегося зрения, так выразил свои ощущения в письме к друзьям: «Можете вообразить себе мое горькое разочарование, если после труднейшего перехода протяженностью примерно в 600 английских миль, в течение которого силы мои были порядком подточены различными болезнями, я увидел в свой звездный час не огромное озеро, а лишь туман да мерцание».
Оба исследователя, ослабленные физически от перенесенных невзгод, оказались в деревне Кавеле (Уджиджи), где им досаждал своими чрезмерными требованиями и чинил всяческие препятствия вождь Каннипа. Правда, Спику все же удалось пересечь озеро близ Кабого и тем самым разрешить спор между Кули и Эрхардтом, однако ему не удалось заполучить дау шейха Хамеда беп Сулайина, чтобы обогнуть на ней озеро. Не получилась и поездка вдоль озера На север: Кан-нина решительно отказался плыть вдоль берега, где жил народ рунди. Однако Спик получил подтверждение своей догадке от сына султана Увиры: на севере в озеро впадает река, стекающая с гор, и называется она Рузизи. Северную часть озера окружали горы, и их Спик принял за Птолемеевы «Лунные горы».
Уже тогда исследователи отмечали, сколь богат животный мир озера. С тех пор в озере Танганьика обнаружили более 200 видов рыб. И по сей день рыбу ловят здесь сетями, плетеными корзинами — вентерями, а еще, как и некогда, ночью, с освещенных лодок. Массы бакланов, гусей, уток и пеликанов селятся у берегов, здесь же обитают выдры и крокодилы.
В селении Уджиджи, основанном в 1845 году арабами, была гавань, но из-за обмеления озера и слишком сильного прибоя в 1914 году порт был перенесен из Уджиджи в селение Кигома, расположенное в 8 километрах отсюда. Сегодня Кигома представляет собой центр провинции с населением 4500 человек; она имеет значение главным образом как конечный пункт центральной железнодорожной магистрали и как порт.
Банту, живущие здесь, в основном занимаются земледелием, поскольку широкое распространение мухи цеце в этом регионе все еще наносит большой урон скотоводству.
Запасы продовольствия у экспедиции Спика и Бёртона кончались, поэтому пришлось отказаться от дальнейшего обследования озера Танганьика и отправиться в обратный путь; в результате путешественники прибыли в Табору в конце июня. Селение это не только играло ведущую роль в торговле арабов — из-за удобного положения на караванных тропах, — оно тесно связано и с историей исследования Восточной Африки. Ни одна экспедиция не могла миновать его: здесь путешественники находили дружелюбный прием, пополняли запасы провианта, лечили больных. Здесь же исследователи получали от местных жителей важные сведения о неизвестных местностях. Купец Снайбин Амир, которому приходилось немало путешествовать, рассказывал о царстве Уганда (Буганда) и о его правителе Суна II. Ему понадобилось 55 дневных переходов, чтобы достичь столицы царства Кибугу, а по пути ему пришлось пересечь большую реку Китангура (Кагера).
От Сная Спик получил также сведения о существований Ньянзы, или озера Укереве, которое находилось на севере, на расстоянии 12–15 дневных переходов. Спик предположил, что Снай говорит о Ниле, когда тот сказал, что есть река, по которой плавают большие парусные суда, подобные океанским.
Индийский купец Муса поведал о третьей большой реке севернее экватора, по ту сторону Уганды. Один из приведенных им из тех мест раб из народа ньоро знал эту реку под названием Кивира. Когда же купец Абдулла бен Насиб также упомянул о матросах, ведших вахтенный журнал и умевших пользоваться секстантами, подозрения Спика превратились в уверенность, что речь шла о Белом Ниле. («Быть может, он говорил об экспедиции, которую в прежние годы Мухаммед Али посылал вверх по течению Нила?»)
Желая как можно лучше выполнить поручение Королевского Географического общества — исследовать внутренние озера, Спик решил отправиться к Пьянзе (Укереве) и проверить в высшей степени интересные сведения арабов. Но здоровье Бёртона столь ухудшилось, что он никак не мог принять участие в этом. Правда, он согласился ждать возвращения Спика в Таборе: «Тогда мы сможем привезти на родину сведения из первых рук о четырех крупных озерах, принимающих воды рек Восточной и Центральной Африки, а именно: об озерах Ньяса, Чама, Уджпджи и Укереве».
За 25 дней маленький караван преодолел 226 английских миль — это был поход через местности с красивыми деревнями, великолепными хлопковыми полями и несметными стадами. Через область характерных гранитных скал эта экспедиция попала 30 июля 1858 года на всхолмленный, похожий на фьёрд южный берег Ньянзы, где находилось селение Мванза, конечная цель их пути. Описание, сделанное Спиком, как только он впервые увидел озеро, едва ли может быть красивее и точнее: «Острова, поросшие лесом, между угловатыми, голыми, тесно сгрудившимися гранитными утесами с округлыми вершинами и плавными склонами отражались в гладкой поверхности озера, на которой я то тут, то там обнаруживал маленькую черную точку — крошечный челн рыбака-муанза. От слегка вогнутой поверхности снизу ко мне, сквозь деревья, струился голубой дымок, а из зарослей то и дело выглядывали деревушки и отдельные строения, коричневые крыши которых контрастировали с изумрудной зеленью красивого кустарника».