Первые шаги в неведомый мир
От озера Но путь до сих пор вел по реке к югу, где Нил известен как Бахр-эль-Джебель, или Горный Нил, — через необозримые заросшие папирусом заболоченные пространства Сэдда; причем путь этот приводил к опорным пунктам торговцев слоновой костью, в земли народов киче и бари. О самом же озере Но представления тогда были самые неопределенные — как о величине, так и об очертаниях. На самых первых, довольно еще несовершенных картах это озеро вообще обозначалось в виде «лагуны в грандиозном болоте, заросшем травами и камышом», как «заболоченное пространство». Сведения о каком-то крупном притоке, впадавшем в озеро с запада, были весьма скудны и полны лишь смутных предположений. Некто Пальме — чех, который в 1837 году путешествовал по Кордофану по своим торговым делам, отмечал в своих записках: «Говорил я еще с тремя людьми. Двое родом из Борну, а третий — из Бинга, но в Борну провел пять лет; все они уверяли, что в тех местах течет река, которую тамошние жители называют Эль-Газаль, поскольку воды ее чисты, как колодезная вода. Но откуда она течет, они сказать не могли, только твердили в один голос, что несет она свои воды в сторону Банды, где ее называют «белой рекой», потому что там она другого цвета — из-за почвы, цвет которой она приобретает чем дальше, тем больше».
Бинга — так и в самом деле называлась земля к югу от Дарфура. И, таким образом, невзирая на умозрения, в этих свидетельствах было зерно географической истины.
В 1837 и 1839 годах Русеггер, а также Кочи сообщали в описаниях своих путешествий о существовании некоей реки Кейлак: «Пожалуй, это общее название какой-то обширной, многоводной местности. Вообще же, мне доводилось слышать, что здешние реки Эль-Газаль и Мисселат берут начало в очень отдаленных местах».
Еще никто не знал, что названия эти относятся к одной и той же реке, которая объединяет воды всех западных притоков, а затем во время дождливого периода превращается в грандиозное болото и отдает свои воды Белому Нилу по бесчисленным протокам и похожим на озерца лагунам, сбивая с толку и приводя порой в отчаяние капитанов речных судов.
Все же в 1852 году одному торговцу-копту из Хартума по имени Хабеши удалось заплыть в это озеро-болото, так как в это время воды под килем его барки оказалось достаточно, а самого его обуревало желание вести торговлю в западных землях. К тому же его барку со всех сторон окружала вода, низкие берега реки расступились, и ночью матросам даже пришлось плыть, ориентируясь по звездам.
В том же году сардинский консул Водей предполагал совершить путешествие по Эль-Газаль до таинственной страны Дарфур, «одного из самых больших государств в Африке, по сей день еще неведомого», — по словам Пальме, — с 1793 года там не бывал никто из путешественников-европейцев. Это смелое предприятие, однако, завершилось, еще не успев и начаться — консула убили местные жители. Увлеченный планом Водея, а также возможностью основать новые торговые поселения, Брён-Ролле по прошествии всего четырех лет предпринял новую попытку продвинуться вперед по западным притокам Нила, а если удастся, и добраться до султаната Вадаи, куда чужеземцам не было доступа (примерно в те годы там убили как «турецкого шпиона» немецкого исследователя Эдуарда Фогеля). Путешествие Брён-Ролле по воде и не могло, правда, достичь цели, поскольку Эль-Газаль брала свое начало далеко на юге от этой страны. Гидрография султаната Вадаи была в те времена предметом самых смелых высказываний. Все же путешествие предприимчивого сардинца Брён-Ролле дало ощутимый толчок дальнейшим исследованиям Эль-Газаль. Благодаря ему стало известно еще больше названий этой реки — прибавилось несколько новых услышанных от местных жителей; он распространил первые известия об этом своеобразном регионе, где кругом одни болота, озера и протоки, а по берегам живут нуэры и динка. Брен-Ролле продвигался вперед с неимоверными трудностями: «Нам приходилось выдергивать тростник, из-за которого протока была непроходима, а нашим людям — волочить судно и перетаскивать его через различные препятствия, чтобы продвигаться дальше».
Все же им удалось пробиться к озеру народа рек (одного из динка), которое впоследствии назвали Мешра[95]-эр-Рек; оно стало важнейшим местом высадки торговцев слоновой костью на всем протяжении Эль-Газаль — дальше пройти по реке не удалось — из-за противодействия местных жителей и из-за низкого уровня воды в реке. Попытки Брён-Ролле что-либо узнать о водном режиме двух притоков, лежавших выше по течению, ни к чему не привели. Когда же после него на озере Мешра-эр-Рек побывал Хёйглин, он описал это озеро, как «обширный водоем, заросший тростником, незначительной глубины, границы efo вообще весьма неопределенные и зависят от количества выпадающих в дождливый сезон осадков: он то увеличивается, то уменьшается, хотя его и питают круглый год некоторые довольно крупные реки».
Лишь Швейнфурт прояснил гидрографические условия этой местности, установил, где находится исток реки Суэ (Джур), которая еще в селении Вау имеет солидную ширину — 60 шагов; он же обследовал Тондж (Бах, Ибба), низовья которого в сезон дождей всегда покрыты водой, и реки эти сливаются с водами ЭльГазаль.
Но вернемся к Брён-Ролле. Он упоминал в своих записках, что все озера и заводи здесь считаются собственностью живущих на их берегах племен, так как лишь там местные жители добывают себе пропитание: рыбу и семена лотоса. С озера Мешра-эр-Рек путешественник послал своих людей в страну парода джур (луо) купить слоновую кость — и они вернулись с богатой добычей. У африканцев (прежде те, правда, убедились в мирных намерениях пришельцев) без труда удалось за бисер и дешевые ткани получить слоновую кость. Тем более, что те никак не могли взять в толк, зачем это белым людям слоновые бивни, из которых местные жители делали ограждения вокруг своих жилищ. Об этом рассказывал еще в 1853 году граф д’Эскейрак де Лотюр: «Турецкий офицер, бывавший в стране динка, уверял меня, что хижины их правителя окружены изгородью из слоновых бивней, причем толстый их конец вкопан в землю, а бивни поставлены так, что наверху они скрещиваются. Правитель имеет слоновую кость в несметных количествах: правда, крепость, подобная той, что он себе устроил, способна скорее привлечь алчного неприятеля, нежели отпугнуть его».
Хёйглин также писал о большом количестве слоновой кости: «Я много видел тогда этого ценного товара у жителей на берегах водных пространств: они охотились на слонов, обитающих огромными стадами в болотах и девственных лесах, лишь из-за мяса, а бивни почти не использовали, так что выменять их можно было на несколько пригоршней самого обыкновенного венецианского бисера. Хотя негры и делали из слоновой кости браслеты, дубинки, трубы и даже колья, к которым привязывали коров, но ценностью в их глазах этот материал никакой не обладал, так что они обычно бросали бивни на месте, когда убивали слона».
Запасы бивней заметно увеличивались, потому что в первую очередь народы, жившие к югу от реки Джур, охотились не за одиночными слонами, как динка (те порой целый день загоняли слона в ловчую яму), а сразу за стадом, окружая его кольцом степного пожара. Животные не могли спастись от горевшей, как порох, сухой пятиметровой травы. Слонов, оставшихся в живых, добивали копьями. Швейнфурт участвовал в подобной «охоте», которая из-за постоянно возраставшего спроса на слоновую кость превратилась в настоящую кампанию по уничтожению животных. Оп горестно сетовал: «Это прямо-таки бойня — уничтожают и старых и молодых слонов, самцов и самок; но к чему подобное истребление? Взгляните на все наши набалдашники для тросточек, биллиардные шары, клавиши роялей, гребешки и веера, на бездну тому подобных безделиц — вот вам и ответ. Нечего удивляться, если благородное животное, которое человек мог был применить себе на пользу, еще при нашей жизни перейдет в разряд некогда существовавших на Земле — подобно туру, морской корове и дронту»[96].
95
Мешра
96
Морская корова — крупное морское млекопитающее (длина до 8 метров, вес до 3,5 тонн), обитавшее в районе Командорских островов. Дронт — крупная бескрылая птица (весом до 20 кг), обитавшая на Маскаренскнх островах Индийского океана и вымершая в XVII–XVIII веках. —