С. Е. Малов
К истории казахского языка[*]
Казахи со своим языком появились в истории как государственное и этнографическое целое только в XV в.; изучение их истории до этого времени представляет для нас большие трудности.
Язык казахов всегда отличался среди других турецких или тюркских языков своей образностью, картинностью; казахи славились и славятся своей народной словесностью, своим красочным фольклором.
Казахский язык представлялся, отчасти представляется и теперь, довольно монолитным и единым. Частично это, разумеется, не так. В Казахстане в настоящее время происходит большая работа по изучению казахских диалектов, — диалекты есть, — но все же язык казахский можно назвать монолитным и единым.
Среди причин, породивших это единство, являются и природные условия: ровность и бескрайная ширь казахских степей, которые не мешают и не препятствуют народу иметь частое и быстрое общение друг с другом. Казахстан в отношении языка не Алтай (Ойротская республика) и не Кавказ, где, что ни речка или ущелье, — то говор или диалект, а то и отдельный самостоятельный язык. И при наличии диалектов можно говорить о монолитности и целостности казахского языка не только литературного и письменного, но и устного на всем большом пространстве Казахской республики.
Богатый казахский язык образовался, разумеется, не сразу. Он имеет свою длительную историю. Казахский язык из других тюркских языков ближе всего стоит к ногайскому, каракалпакскому, ойротскому и другим языкам. С этими языками он, — казахский язык, имеет частично и общую историю[1].
Во всяком случае о крупных особенностях теперешнего казахского языка мы можем говорить и находить их в такой глубокой древности, когда казахов как целого еще не было.
Для истории казахского языка большой материал может дать нам памятник половецкого или куманского[2] языка «Codex Cumanicus» XIII в., законченный, правда, в самом начале следующего, т. е. XIV столетия — в 1303 г. Памятник этот, хранящийся в библиотеке св. Марка в Венеции, после мало критических изданий, наконец, теперь издан факсимиле в Копенгагене[3].
Кроме половецкого языка в близкую связь с языком казахов можно поставить язык печенегов, сохранившийся, кроме русских летописей и венгерских хроник, в печенежском турецком руническом письме в Венгрии на золотых сосудах[4]. Как в куманском или половецком, так и в печенежском языках мы имеем, например, зафиксированными, с точной датой, в очень давнее время утрату заднеязычных g и γ в конце и в середине слов в определенных позициях. Например, taŭ (гора) вм. taγ других тюркских языков; или beĭ (начальник, старшина) вм. beg, sary (желтый) вм. saryγ и тому под.
Эта крупная фонетическая особенность — исчезновение g и γ и появление вместо них или долготы, или полугласного звука — является характерной чертой у так называемых западных или северо-западных тюркских языков, куда входит и казахский язык.
Codex Cumanicus является ценнейшим памятником для истории казахского языка. Он написан где-то на юге России в русских степях в монастыре св. Иоанна[5], и язык, описанный здесь, через Дон, Волгу и Урал соприкасался и был весьма близок языку степняков, кочевавших где-то восточнее половцев, частично в современном Казахстане, частично несколько севернее, т. е. этот язык степняков юга России был в некоторых отношениях похож на язык, который мы имеем теперь у казахов.
И еще можно для истории казахского языка полезные и ценные сведения почерпнуть из грамматик кыпчакского языка, писанных на арабском языке (в Египте) в XIII—XV вв. Здесь как раз можно найти сведения о переходах и чередованиях č || š, так свойственных казахскому языку по отношению, например, к казанско-татарскому языку. В этих грамматиках языка кыпчаков, т. е. того народа, который жил в Дэшт‑ и Кыпчак, в Кыпчакской степи, которая отчасти входит в современный Казахстан, мы, например, имеем в грамматике 1245 г.[6] зафиксированными уже много черт, свойственных казахскому языку; например, о чередовании кыпчакского č в некоторых диалектах Кыпчакии с š, что как раз характеризует казахский язык. Например, čeri и šeri (войско) из старого čerig, baqyršy и baqyrčy (медник) и тому под.
Более подобных фактов собрано в другой анонимной грамматике кыпчакского языка (на арабском языке), изданной в Стамбуле в 1928 г. Килисли Муаллимом Риф’атом с предисловием (на турецком языке) Фауда Кёпрюлю[7]. Здесь, от XV в., мы имеем, например, чередование č и š: uš (летать) и uč, käš (переходить в брод) и käč, šyq (выходить) и čyq, aš (открывать) и ač, aγaš (дерево) и aγač, balšyq (грязь) и balčyq, aqša (деньги) и aqča и тому под.[8]
*
Доклад, прочитанный по случаю 20‑летия Казахской республики в Общем Собрании АН СССР 1 ноября 1940 г.
1
С. Е. Малов, Каракалпакский язык и его изучение, см. Каракалпакия. Труды первой конференции по изучению производительных сил Каракалпакской АССР, т. II, Ленинград, 1934, стр. 200—207.
2
А. Пономарев, Куман-половцы, см. Вестник древней истории, Москва, 1940, кн. 3—4 (12—13), стр. 366—370.
3
Codex Cumanicus… edidit Comes Géza Kuun. Budapestini, 1880. Dr. W. Radloff, Das türkische Sprachmaterial des Codex Comanicus. СПбург, 1887. Monumenta linguarum Asiae Maioris. Edidit K. Grönbech. I. Codex Cumanicus. Kopenhagen, 1936.
4
J. Nemeth, Die Inschriften des Schatzes von Nagy-Szent-Miklos. Budapest—Leipzig, 1932. Рец. С. Е. Малова на это сочинение см. Библиография востока, вып. 10 (1936 г.), Москва—Ленинград, 1937, стр. 168—169.
5
Prof. Dr. W. Bang, Ueber die Herkunft des Codex Cumanicus. Sitzungsber. d. Preuss. Akademie d. Wissensch., phil.-hist. Kl., 1913, p. 244—245. С. Е. Малов, К истории и критике Codex Cumanicus, см. Известия Академии Наук СССР, Отделение гуманитарных наук, Ленинград, 1930, №5, стр. 347—375.
6
M. Th. Houtsma, Ein türkisch-arabisches Glossar. Leiden, 1894. Ср. сочинение о кыпчакском же языке Абу-Хайяна, изд. Ah. Caferoğlu в Турции.
7
Изложение этой грамматики на немецком языке и словарь см. S. Telegdi, Eine türkische Grammatik in arabischer Sprache aus dem XV Jhdt. Kőrösi Csoma-Archívum, Budapest—Leipzig, 1937, 3 Heft, p. 282—326.
8
Ср. Ananiasz Zajączkowski. Manuel Arabe de la langue des Turcs et des Kiptchaks, Warszawa, 1938, Рец. на это сочинение Ah. Caferoğlu см. Ülkü, 1938, Cilt. XII, sayı 67, s. 94—96. П. Симони, Памятники старинной русской лексикографии по русским рукописям XIII—XVIII стол. Вып. 3‑й, Половецкий и татарский словарики, СПбург, 1908.