Формы организации торговли не претерпевают существенных изменений. Условия не благоприятствовали активному росту торгового капитала ни на Юге, ни в центральных провинциях Франции. Существовавшая разница в уровне развития торговли между Югом и остальной Францией в пользу первого имела тенденцию скорее к сокращению, чем к росту.
Документы этого периода скудны сведениями об общем количественном росте торговых компаний сухопутных и морских. Тем не менее в них можно найти упоминания о Парижской торговой компании Гильома Гарри (1361), которая имела свои фактории в Монпелье, Тулузе и в Брюгге [143, 130] и располагала капиталом: в размере 24.0000 флоринов и об огромной придворной торговой компании Жака Кёра (1440–1452). На юге Франции компаний купцов и судовладельцев упоминается; больше. Своей активной торгово-предпринимательской деятельностью выделялись марсельские торговые дома; Форбинов, Венто, Симондели, Ле Фава, Сен-Жиль и другие [106, 2, 668–709].
История богатого рода Форбинов — купцов и судовладельцев Марселя — являлась типичной для Южной Франции этого времени. Родоначальник семьи Гильом Форбин был кожевником в Лангре. В 20-е годы XV в. один из его сыновей Жан уже сделался синдиком Марселя, другой — Бертран — послом Марселя в Италии. Форбины владели несколькими лавками в городе, где марсельцы и заморские купцы закупали квасцы и кожи, сукна и рыбу [106, 2, 699].
Богатство рода позволило Бертрану Форбину завещать каждому из трех сыновей дом, мастерскую по дублению кож, а также земли и виноградники в окрестностях Марселя [106, 2, 706]; Жаку Форбину — выделить на случай женитьбы сына 50 ящиков кораллов стоимостью в 10.000 флоринов [106, 2, 706]. Форбины упоминались среди заимодавцев и поставщиков неаполитанского короля Рене [106, 2, 705].
Следует отметить, что немалую роль в создании торговых компаний сыграла корона. Ее покровительство и пожалование монополий облегчало деятельность компаний и способствовало быстрому росту торгового капитала, которым французские короли активно пользовались. Это своеобразие, своего рода искусственность, присущее французским торговым компаниям, в какой-то-мере отражало экономическую ситуацию.
Во второй половине XV в. появились Французская компания, Ганза купцов, торговавших с Фландрией [95, 95, 366], и другие. В 1482 г. Людовиком XI была предпринята попытка создания Левантийской компании с объединенным капиталом в размере 100.000 ливров [138, 406–409]. Однако представители одиннадцати городов, в том числе Парижа, Тулузы, Буржа, Монпелье, Лиона и Пуатье, собравшиеся на обсуждение этого вопроса, отказались от его осуществления главным образом под предлогом скудности денежных средств, отстаивая право свободной торговли.
Таким образом, социально-экономическое развитие Франции во второй половине XIV — первой половине XV в. характеризовалось ростом удельного веса товарного производства и торгово-ростовщического капитала. Эта общая для эпохи закономерность проявлялась во Франции с тем своеобразием, которое вносила внешнеполитическая обстановка, обусловившая сокращение ремесленной и торговой активности и неравномерность экономического развития в целом.
Социально-экономическая эволюция в это время происходила в рамках феодальной системы хозяйствования, отнюдь не свидетельствуя о полном отсутствии потенциальных сил у последней.
Вторая половина XIV — начало XV в. были ознаменованы широкой волной народных движений почти во всех провинциях Франции. Восстание в Париже и Жакерия (1356–1358), «Гарель» в Руане (1380), выступления людей с молотами в Париже (1382), движения в Орлеане, Лане, Сансе, Оксере, Аббвиле, восстания тюшенов в 60–80-е годы XIV в. и кабошьенов в 1413 г., носившие открыто антифеодальный характер, явились следствием социально-экономической эволюции этого периода. Обогащение городской верхушки и замыкание патрициата, сближение в занимаемом положении между подмастерьями, учениками, внецеховыми ремесленниками с массой чернорабочих, сезонников и прочей бедноты, пополнявшейся постоянно прибывавшими из деревень крестьянами, вызывали обострение внутригородской социальной борьбы.
Эта острая борьба, усугублявшаяся военно-политической ситуацией, принимала форму антиналогового бунта. Налоги сделались своеобразным фокусом, в котором преломлялись основные направления социально-экономического развития Франции. В этой сфере обращались самые крупные денежные капиталы. Налоги поглощали значительную часть того, что в годы Столетней войны создавала торгово-ремесленная деятельность.